В поисках третьего пути. Муссолини. Примо де Ривера.Каддафи. 2

Источник: ruspol.net
Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников

03.06.18
63

Сын генерала Мигеля Примо де Ривера-и-Орбанеха Хосе Антонио Примо де Ривера и Саэнс де Эредиа, 1-й герцог Примо де Ривера, 3-й маркиз Эстелла родился в Мадриде 24 апреля 1903 года и был убит (расстрелян) в возрасте 30 лет в Аликанте. В дестве он получил аристократическое воспитание, в юности – блестящее юридическое образование и начал свою карьеру как адвокат и журналист.

Титулы позволили Хосе Антонио получить пост вице-секретаря Национального союза монархистов, но он быстро разочаровался в испанской монархии. Его внимание привлекла фигура Муссолини. Дуче, и это несомненно, обладал выдающейся харизмой. Президент США Рузвельт восхищался итальянским диктатором. Молодой Черчилль назвал Муссолини Цезарем XX века и характеризовал его как выдающегося законодателя. Папа Римский Пий ХI увидел в Муссолини человека высшей добродетели и провидения. Следующий папа Пий XII свидетельствовал о Муссолини как о величайшем из людей, которых он знал лично. Первый наградил его ватиканским Орденом золотой шпоры, второй – Большим крестом Ордена Пия IX.

Гитлер признавался, что при встречах с Муссолини он испытывал особую радость и находил его грандиозной личностью. Йозеф Геббельс наоборот критиковал дуче за недостаточную революционность: «Он привязан к своим итальянцам настолько, что это лишает его широты революционера и мятежника мирового масштаба…» Однако прозорливее всех оказался рейхспрезидент Веймарнской республики престарелый Пауль фон Гинденбург: «Даже Муссолини не удастся сделать из итальянцев что-нибудь большее, чем итальянцы».

Хосе Антонию имел встречу и беседу с Муссолини в октябре 1933 года и даже написал потом предисловие к испанскому изданию «Доктрины фашизма». Однако роман с фашизмом не был продолжительным, хотя в том же году маркиз-революционер вместе с молодым философом и журналистом Рамиресом Ледесмой Рамосом основал газету El Fascio, распространявшую идеи консервативной революции. С газетных полос маркиз обличает либерализм и марксизм, противопоставляя им идею тоталитарной диктатуры. По требованию демократических организаций республиканцы прикрыли газету, Примо де Ривера был ненадолго арестован. Вновь встал вопрос о создании новой организации, принципиально отличающейся и от партии и от союза (хунты), основанной на верности национальной идее и соблюдении социальной справедливости. Движение должно было стать инструментом для осуществления третьего пути. Программа такой организации была принята в 1934 году.

Прима де Ривера и Рамиро Ледесма создают новую организацию, основой которой стала Хунта (союз) национал-синдикалистского наступления. Хунта Ледесмы была небольшой организацией мадридских студентов, объединившихся с рабочими и крестьянами из пригородов Вальядолида. Если Муссолини трансформировал под себя идеи Гегеля, то набор лозунгов хунты свидетельствует о том, какая каша была в голове этого синдикалиста:

«Да здравствует новый мир!» «Да здравствует фашистская Италия!» «Да здравствует

Советская Россия!» «Да здравствует гитлеровская Германия!» «Да здравствует наша будущая Испания!» «Долой парламентскую и буржуазную демократию!»

Трансформация состоялась 29 октября 1934 года. На учредительном собрании в Мадриде собралось около двух тысяч человек. Собрались не ради создания очередной политической партии, а ради качественно нового – антипартийного! – движения. По ряду причин упоминание фашизма в названии движения было исключено и она получила название «Испанская фаланга» – Falange Espanola.

От хунты движение унаследовало знамя в цветах анархизма – красно-чёрно-красное, на котором поместили два старинных символа – ярмо и пучок стрел. Сброшенное ярмо – это личный символ короля Фердинанда, пучок стрел символ королевы-католички Изабеллы. Именно эта супружеская пара некогда благословила Колумаба на поиски нового морского пути в Индию. В гербе Фердинанда был ещё гордиев узел, но от него благоразумно отказались.

Компаньоны отлично дополняли друг друга: Рамирес – антиклерикал, от него фаланга получила боевой клич «¡Arriba España!» – «Возвысcя Испания!». Хосе Антонио – убеждённый католик, он автор стихотворения «Cara al sol» — «лицом к солнцу», положенного на музыку Хуаном Тельериа в 1935 году и ставшего гимном фаланги:

Cara al Sol con la camisa nueva,
que tú bordaste en rojo ayer,
me hallará la muerte si me lleva
y no te vuelvo a ver.

Утром, стоя лицом к солнцу, герой надевает новую синию рубаху, напоминающую синие блузы рабочих, с любовно вышитыми любимой женщиной красным ярмом и стрелами. В ней он идёт на смертельный бой. Это даже не вольный перевод, а всего лишь расширенное пояснение к первой строфе гимна. В современном поэтическом переводе новая форменная рубаха почему-то стала белой, и т.д.

Целью Прима де Риверы было создание чего-то вроде религиозно-политического ордена, который руководил бы движением, с прицелом на воссоздание Великой Испанской Империи. Величие было модным трендом первой половины ХХ столетия. Великими были СССР, Германия, Италия, Франция, Венгрия, Япония, и т.д. Вот и характерный пример: бельгиец Леон Дегрель вступил рядовым добровольцем в Waffen SS ради восстановления Великой Бельгии и в мае 1945 года стал последним бригадефюрером SS.

Примо де Ривера сравнивал будущее Испании с новой Реконкистой:

«Отечество — это полное единство, которое соединяет все личности и все классы. Отечество не может быть подчинено ни самому сильному классу, ни самой организованной партии, ибо является трансцендентной, органичной реальностью, имеющей собственный смысл».

В первой половине 1936 года амнистированы левые политические заключённые, пополнившие ряды Народного фронта. Начинается левый террор. Вскоре начнут убивать священников, монахин и монахов, грабить церкви и монастыри, грабить буржуазию, и т.п. Прима де Ривера берёт на себя руководство, как сказали бы сегодня, актами террора против левых политиков из Народного фронта.

Весной 1936 года Примо де Ривера был схвачен по подозрению в подготовка антиреспубликанского переворота. Его казнили в ноябре по приговору «народного суда Аликанте». В сентябре того же года республиканцы казнили Рамиреса Ледесма Рамоса по подозрению в шпионаже. Как это современно: заподозрить философа и журналиста в шпионаже и казнить его! Начиналась гражданская война в Испании...

Эта краткая билографическая справка нужна потому, что Хосе Антонио Прима де Ривера до реализации своей утопии на практике не дожил. Он стал национальным героем, но после его смерти фалангизм быстро трансформировался во франкизм.
________________________________

Испанская фаланга. Программные установки

Программные установки фаланги, а мы помним, что Примо де Ривера католик, начинаются с веры:

«Мы верим в высшую реальность Испании. Укреплять её, возвышать и возвеличивать — обязательная коллективная задача всех испанцев. Осуществлению этой задачи должны безоговорочно подчиняться интересы отдельных личностей, групп и классов».

Лбопытная параллель с российской Конституцией, в преамбуле которой говорится о народах, объединенных общей судьбой, для фаланги Испания — это единство судьбы в окружающем мире. Поэтому всякий заговор против этого единства фаланге отвратителен. Любой сепаратизм — преступление, которому нет прощения, отсюда требование отмены республиканской Конституции, поскольку она способствует распаду государства и является покушением на единство судьбы Испании:

«Мы хотим иметь Империю. Мы утверждаем, что Империя — это историческая полнота Испании. Мы требуем для Испании достойного положения в Европе. Мы против как международной изоляции, так и чужого посредничества. Что касается стран Испано-Америки, то мы стремимся к объединению их культур, экономических интересов и властных структур».

Испания мыслится фалангой в роли духовной оси испанского мира (духовная Реконкиста), его авангарда в международных делах. Армия должна быть настолько мощной и многочисленной, насколько это необходимо, чтобы постоянно обеспечивать Испании полную независимость и достойное её место в мировой иерархии. Армия должна пользоваться общественным уважением, чтобы по её образу военное отношение к жизни определяло всё существование испанцев. В этих идеях просматривается сильное влияние «Доктрины фашизма», особенно в части жертвенности и героизма:

«Испания должна снова отправиться на поиск своей славы и богатств по морским волнам. Испания может надеяться стать великой морской державой, преодолевая опасность и развивая торговлю. Мы требуем для нашей Родины равноправия в иерархии флотов и на воздушных трассах».

Если фашизм Муссолини абсолютизирует государство, то фалангизм Примеро де Ривера абсолютизирует Родину (Отечество), на службе у которой сосотоит государство, которое мыслится как инструмент – «тоталитарное орудием на службе целостности нашей Родины». Если в доктрине Муссолини народ находится в подчинении фашистского государства, то при фалангизме все испанцы будут принимать участие в управлении государством (инструментом) посредством семейных, муниципальных и профсоюзных организаций (синдикатов), и «никто не будет принимать участие в нём при посредстве политических партий».

Главное отличие от фашизма: при фалангизме система политических партий безжалостно уничтожается вместе с самим парламентаризмом и его главным механизмом – системой всеобщего голосования. Сорок лет спустя революционеру Мауммару Каддафи будет у кого учиться антипарламентаризму.

Фаланга, предвосхищая Всеобщую декларацию прав человека, объявляет вечными и неотъемлемыми ценностями человеческое достоинство, неприкосновенность и свободу личности: «Но истинно свободен лишь тот, кто является членом сильной и свободной нации». В государстве Муссолини фашист тоже не сам по себе – он многокрастно усилен окружением других фашистов.

Провозглашая свободу личности фалангизм, ограничивает её недопустимостью использования личной свободы против единства, мощи и свободы Родины (Отечества): «Строгая дисциплина помешает любой попытке внести смуту в ряды испанцев, разъединить их и направить против судьбы Родины».Но при этом национал-синдикалистское государство будет разрешать любую частную инициативу, совместимую с общими интересами, защищать и поддерживать полезное предпринимательство.

Фактически речь идёт о замене капиталистической системы хозяйствования – экономики свободных рыночных отношений на синдикализм, при котором рабочие и крестьяне, т.е. производители будут организованы в кооперативы (синдикаты) в пределах местных самоуправлений:

«Мы представляем себе Испанию в экономической области гигантским профсоюзом производителей. Испанское общество будет организовано на корпоративной основе в виде вертикальной системы профсоюзов с отраслевыми ответвлениями, поставленной на службу национальной экономике в целом».
.
Таким образом фалангизм отвергает капиталистическую систему, которая обесчеловечивает частную собственность и превращает трудящихся в бесформенные массы жертв нищеты и отчаяния: «Наше духовное и национальное чувство побуждает нас также отвергнуть марксизм». Отрицание бессмысленно, если не указаны новые ориентиры: «Мы укажем иные ориентиры трудящимся классам, сбитым сегодня с пути марксизмом, в направлении их непосредственного участия в решении великих задач национального государства».

Все испанцы получают право на труд, поскольку труд — это долг всех испанцев, кроме инвалидов. Тунеядство пресекается, однако, на общественные организации накладывается обязанность поддерживать безработных.

Фалангизм обещает, что национал-синдикалистское государство не будет жестокими мерами препятствовать экономической борьбе между людьми, но и не будет бесстрастным наблюдателем господства более сильного класса над более слабым: «Наш строй сделает совершенно невозможной классовую борьбу, потому что все, кто участвует в процессе производства, представляют собой органическое целое». Однако при этом следует обетование жестко пресекать злоупотребления и анархию в сфере трудовых отношений.

Главным вопросом государственного переворота и узурпации власти в аграрной России в 1917-1921 годах был вопрос о земле В аграрной Испании накануне гражданской войны вопрос о земле стоял не менее остро. Однако в программе фалангизма нет радикальных мер в отношекнии земли типа всё отнять и поделить.

Признавая необходимость поднять уровень жизни села – «вечного источника жизни Испании» предлагается широкий спектр экономических реформ и мер и, в том числе, перераспределение обрабатываемой земли с передачей её в семейную собственность, поощрение кооперации труда, переселение крестьян на плодородные земли, борьба против касиков (испанский вариант кулаков).

Государство получает право экспроприировать без выкупа земли, которые были приобретены в собственность или использовались незаконно. Первоочередной задачей национал-синдикалистского государства должно стать возрождение наследственных владений сельских общин и неустанная борьба за новое заселение скотоводческих и лесных территорий. Наиболее радикальная мера – временна принудительная мобилизация всей испанской молодёжи, чтобы решить историческую задачу – восстановить богатство Родины. Эта часть фалангистской утопии была успешно реализована в Китае в эпоху культурной революции.

Национально-синдикалистское госулдарство предполагалось строить на основе суровой дисциплины и воспитания сильного и единого национального духа, чтобы будущие поколения радовались в душе за свою Родину и гордились бы ею. Все мужчины получат начальное воспитание, которое подготовит их службе служить в национальной и народной армии Испании. Служба в армии – дело чести. В отличие от фашизма фалангизм не отрицает равенство благосостояние-счастье, но предлагает тот же метод воспитания: суровая дисциплина и готовность к армейской службе.

Не забыта и религия. Однако антиклерикал Рамирес Ледесма Рамос и католик Хосе Антонию Прима де Ривера нашли компромисс:

«Церковь и Государство будут согласовывать свои действия без какого-либо вмешательства в дела друг друга, не допуская какой-либо деятельности, которая могла бы угрожать достоинству государства или национальной целостности».

В сфере культуры предполагалась реализация принципов, при которых ни один талант не должен был бы пропасть из-за недостатка финансовых средств, все, кто этого заслуживает, должны были бы иметь беспрепятственный доступ к образованию, включая высшее.

Как всякая уважающая себя утопия, программа фалангизма завершается призывом к революции, но не к всемирной, а всего лишь к национальной. Фаланга хочет создать новый строй, но чтобы установить его, требуется преодолеть сопротивление существующего политического строя с помощью национальной революции:

«Желательно, чтобы её стиль был прямым, пылким и воинственным. Жизнь — это битва и прожить её надо с чистым чувством служения и самопожертвования».
_________________

Всё очень мило, потому что по-домашнему и по-испанскому наивно. Фалангизм никакого отношения к фашизму в его современном понимании, покрывающем германский национал-социализм, отношения не имеет.

Утопия фалангизма не свободна от заимствований, порой это даже полемика с другими утопиями, например, с фашизмом Муссолини или утопией Томмазо Кампанелла «Город солнца». Как известно, Кампанелла полагал, что труд является проклятьем человечества согласно формуле изгнания Адама из Рая:

«Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от неё во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». (Быт. 3:17-19)

Желая преодолеть проклятие, Кампанелла положил в основу своей утопии всеобщее участие в труде. У жителей города Солнца – соляриев почётом пользуются те, «кто изучил больше искусств и ремесел и кто умеет применять их с большим знанием дела».Примо де Ривера закрепляет за трудом право и обязанность испанцев, обещая облегчить его путем мер социального характера.

Если я вас ещё не убедил, то читайте первоисточник - Хосе Антонио Примо де Ривьера:

«Мы не националисты, потому что национализм – для нас это слишком мало. Любой националист по натуре индивидуалист, тогда как мы коллективисты и думаем о всём человечестве в целом. Но это не значит, что все люди должны слиться в едином потоке серой массы, не помнящей ни рода, ни племени. Наоборот, только сохранение и развитие этнической самоидентификации залог продолжения жизни нации и настоящей дружбы Мы не националисты, потому что национализм — это ограниченность, индивидуализм народов, а мы считаем себя коллективистами, и соответственно не можем быть националистами по определению. Для нас существует понятие общей судьбы народов и личностей в этом мире.

Правые и левые — это неполные ценности. Правые, поскольку они игнорируют экономические нужды нашего времени, лишают человеческого тепла свои религиозные и патриотические призывы, а левые, закрывая души народа для всего духовного и национального, низводят жизнь до уровня чисто материального, примитивного существования народов».