| Источник: ruspol.net Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников | 06.10.19 2565 |
Первая из историй про Петровича
Ещё разбирательство
Тело Сергея Львовича, упакованное в дождевик и перевязанное бечевкой, перенесли в пустой бетонный погреб на заднем дворе хутора. Что делать с ним дальше хозяин хутора ещё не решил. Эксперименты с камнем отложили на следующий день. Антс и Нина пошли хлопотать на кухню. Виктор принялся растапливать камин, а Петрович углубился в чтение импровизированного протокола осмотра места происшествия. Впрочем, почему же импровизированного? В отсутствие специалистов Петрович сделал все, что мог, и хотя «улов» был скудным, им мог бы гордиться любой деревенский криминалист. На столе были разложены прозрачные пластиковые пакеты. Вот пакет с презервативом, вот пакет с его упаковкой, вот пакет с соскобами из-под ногтей Сергея Львовича, а здесь ватка, пропитанная слюной покойного. Образцы тканей не изымались.
За едой Петрович воздал должное самогону на калгане. Он настолько увлекся, что даже позволил себе в деталях обсудить с Антсом способы выморозки первача. Антс не ударил в грязь лицом и рассказал, как в сибирских селах в лютые морозы брагу просто выносят на улицу и помешивают деревянным веслом до образования первого льда. Через два часа вода в браге замерзает, образуя ком льда, оставшееся сливают в тазик и пьют. Способ варварский, но практически беззатратный и не требует перегонного куба. Расслабившийся хозяин пообещал, что в следующий раз обязательно угостит Петровича особенным самогоном специальной очистки.
— Следующего раза не будет, — подал реплику Виктор, — я, например, больше сюда ни ногой.
— Поскольку конец застолью положен, то подведем итоги, если нет возражений, — Петрович обвел взглядом присутствующих. — Возражений не поступило. Итак, первый вопрос: поскольку никаких личных документов не найдено, то откуда мы знаем, что покойный именно тот, за кого он себя выдавал. Антс, начнем с вас.
— Я у него документов не спрашивал. Он сказал, что его зовут Сергей Львович, что он живет в Нарва-Йыэсу. Пошел за грибами и заблудился. Кажется, на второй день вышел к хутору. И это все. Я ни о чем его не расспрашивал.
— Нина.
— Мне он документов тоже не показывал. По дороге к источнику травил байки про свое театральное прошлое. Ничего особенного, обычный интеллигентский треп про то, с кем из знаменитостей он встречался. Типа Мастрояни ничего особенного, а вот Альберто Сорди душевный и отзывчивый человек. Что-то там у него вышло нехорошее в связи со смертью Высоцкого. Статью он какую-то написал что ли. Одним словом скандал там был какой-то. Было особенно неприятно, что после людей искусства он принялся обсуждать соседок по дому, подозревающих его в том, что он то ли педераст, то ли импотент. Ругал их, на чем свет стоит. Но я так поняла, что он почти девственник. Сексуального опыта никакого, так, что-то там в ранней молодости. Зрелая жизнь прошла в одиночестве. Эмоционально очень неустойчивый тип, обидчивый и злопамятный. Не удивлюсь, если он состоит, простите, состоял на учете у психиатра. Хотя вряд ли, он из породы людей, которые всех вокруг считают сволочами. Больше мне прибавить нечего.
— Виктор.
— Я знаю ещё меньше. Я пару раз его подколол, так он потом со мной почти не разговаривал. Похвастался, что пишет сексуально-детективный роман. Я ещё поинтересовался, что нет ли тут ошибки. Может быть, эротический? Он как отрезал: сексуально-детективный и все тут. Про сюжет ничего не говорил, а я и ничего не спрашивал. Поскольку я не собирался продолжать с ним знакомство, то про адрес и телефон я тоже не спрашивал. Кстати, Нина, вы правы: он ругал эстонцев, но ещё больше местных русских. Так и заявил: сволочи все эти местные русские!
— Больше ничего? Подведем итог, господа: все, что мы знаем о личности покойного, в том числе и его имя, мы знаем только с его слов. Нет оснований не верить, но интеллигентские байки, как вы изволили выразиться, не документ, и эту болтовню к делу не подошьешь. Как он попал на хутор? Попробуйте вспомнить дословно. Антс!
— Он сказал, что пошел за грибами и заблудился в лесу. Помню, что я ещё очень удивился. Отсюда до Нарва-Йыэсу не меньше восьмидесяти километров. И то, если по прямой, а там глухие леса и болота.
— Нина.
— Я в местной географии не разбираюсь, но запомнила одну деталь. Сергей Львович говорил, что пошел за грибами в хорошо знакомое ему место. Грибов как будто не было. Он пошел обратно, но почему-то обернулся и вдруг видит совершенно незнакомое место. Видимо в этот момент он запаниковал и заблудился окончательно.
– Значит, покойный пошел за грибами. А как вы объясните, что при нем не было ни корзины, ни даже пакета. Может быть, он показывал вам ножик для грибов? А? Не руками же он собирался их рвать?
— Он был в таком состоянии, что за два дня мог все потерять в лесу, — заметила Нина.
— Мог, — неожиданно легко согласился Петрович. — А теперь расскажите мне о донорстве.
— А что тут рассказывать, — вступил в разговор Виктор, — это всё наш хозяин. Он придумал взять кровь у Сергея. Сказал, что мы с Ниной в последние дни много пили, и наша кровь никуда не годится. Мы все уламывали Сергея, чтобы он дал кровь. Вот он и дал.
— Антс, откуда у вас такие познания в шаманской практике?
— Нет у меня никаких познаний. Просто помню, как бабушка рассказывала про жертвоприношения в древние времена.
— Петрович! – Буквально вскипел Виктор. — Мы его уже спрашивали, а он все валит на какую-то там бабушку! Он вам голову морочит, абориген хренов! Правда, Нина?
— Я про бабушку ничего сказать не могу, но я наблюдала за нашим хозяином на городище. Когда он начинал обряд жертвоприношения, у него были очень неуверенные движения, но неуверенность быстро прошла, и он стал действовать прямо-таки заученными движениями. Я когда диплом получала, то мы учились приносить только бескровные жертвы по буддистскому ритуалу. А тут кровавая жертва, да ещё с такими последствиями! Я просто в шоке была.
— Антс?
— В старые времена эстонцы жили праведно, поэтому кровь должна быть чистой.
— Это вам бабушка рассказала?
— Я и сам кое-что знаю. Мы добрый лесной народ. Мы в лесу жили миллион лет и, если надо, снова уйдем жить в лес. Если так будет надо, то мы снова поселимся в лесу. А в лесу надо жить праведно, жить в мире со всеми лесными жителями, надо уметь приносить им жертвы.
— Простите, Антс, за нескромный вопрос, вы крещёный?
— Как будто. Но крещёние для нас ничего не значит. Крещёние легко смывается.
— Кровью?
— Не перебивайте! Для настоящего жертвоприношения нужна свежая кровь. У меня на хуторе нет даже курицы! Где взять кровь? Зайцев что ли по лесу ловить? Вот я и попросил Сергея Львовича пару капель крови дать. Он, конечно, жил странно, но хотя бы не пил… много. Алкоголя в жертвенной крови быть не должно.
— Нина, вы лучше всего знали покойного, он был крещёный?
— Как будто крещёный, но у него были какие-то сомнения. Ещё он мне рассказывал, что у него крестик был какой-то особенный. Он получил его от одного священника, которого потом убили в Подмосковье. Ой! Уж, не от отца ли Меня?
— Крестика на теле мы не обнаружили. Если я вас правильно понял, Сергей Львович был тщеславен и любил прихвастнуть знакомством со знаменитыми людьми. Значит, логично предположить, что крестик от отца Меня он бы всегда носил при себе. Раз крестик был, надо будет ещё раз внимательно осмотреть комнату. Антс, — обратился к хозяину Петрович, – я так и не понял, откуда у вас навыки совершения жертвоприношений?
— А я вам ответил. Мы лесной народ и не утратили навыков жизни в лесу. Вся эта ваша цивилизованность моложе нас ровно на миллион лет. Я просто вспомнил, как это делали мои предки.
— Так. Понятно. Нина, вы у нас, можно сказать, эксперт по экстрасенсорике. Скажите мне, такое в принципе возможно?
— Я биоэнерготерапевт с дипломом школы «Черного лотоса», а не экстрасенс доморощенный.
— Простите, я не хотел вас обидеть.
— Возможно, хозяину что-то рассказывала бабушка. Я видела своими глазами, что на городище у него включился рефлекс. Что-то вроде мышечной памяти. У него руки стали сами делать все так, как надо при минимальном участии разума.
— Значит, возможно, если я вас правильно понял. А скажите, Антс, почему вы не взяли свою кровь? Ведь так было проще?
— Потому что нельзя.
— Я знаю почему, — не утерпел Виктор. — Если шаман прольет на жертвенник свою кровь, то он сам уподобится жертве.
— О-о! – удивился Петрович. — Откуда такие глубокие познания в шаманской практике?
— Нам на курсах по контрпропаганде рассказывали, — смутился Виктор. — Если позволите, то я укажу, в чем ошибся наш хозяин.
Антс вздрогнул. В том, что он всё сделал правильно сомнений не было.
— По правилам надо брать кровь непорочного существа. Животные непорочны, как бы это получше выразиться… По определению. Во! По определению.
— Даже хищники?
— Даже хищники. Человек изначально порочное существо, совершившее грех отпадения от Бога-Творца. Поэтому человеческое жертвоприношение возможно только тогда, когда используется кровь праведника. Именно по этой причине чаще всего приносили в жертву младенцев. Считалось, что в первые дни жизни плод почти безгрешен. Ваша ошибка, Антс, в том, что Сергей Львович не был чистым человеком, несмотря на отсутствие у него собственного сексуального опыта. Тут я полностью доверяю нашему доктору, и, простите, просто опытной женщине. О покойниках, конечно, aut bene, aut nihil. Но наш покойник был немного извращенцем. В жизни это легко прощается, но жертва от такого человека принята быть не может.
— Но жертвенник ожил! Нина это подтвердила! — Воскликнул пораженный Антс.
— Да, конечно, ожил. Меня сегодня утром так шарахнуло от вашего жертвенника, что искры из глаз. Хозяин, вы разбудили не доброго лесного друга ваших благородных предков, вы разбудили чудовище! Оно нас всех сожрет! Мало вам было одного жертвенника на городище, так ещё и сюда притащили эту порнографию! И нас в это дело впутали!
— Успокойтесь, Виктор! Не знаю, как вас там учили на ваших партийных курсах, но ваше «aut nihil» это неправильно. Латиняне говорили «aut male», что означает «О мертвых либо хорошо, либо плохо». Если о покойнике нечего сказать, то, возможно, что он и не жил вообще. Меня же сейчас беспокоит ещё одна маленькая деталь. Если верить нашему доктору, то покойный Сергей Львович сексуального опыта в зрелом возрасте не имел. В карманах у него мы не нашли вообще ничего, но тогда откуда взялся презерватив? Если он ничего с собой в лес не взял, кроме презерватива, то за какими грибами он туда ходил? Теперь, смотрите, — Петрович продемонстрировал пакет с упаковкой от презерватива, – их здесь должно было быть два, а нашли мы только один!
— Может быть, он был поклонником Кастанеды и ходил в лес расширять сознание, курил там местные мухоморы, — не удержался от злой иронии Виктор. — Что касается презервативов, то один из них могли израсходовать неделей раньше, причем по прямому назначению.
— Шутку на счет Кастанеды я оценил. Отчасти это могло бы объяснить нам, почему Сергей Львович не просто заблудился в лесу, а внезапно оказался в незнакомом ему месте.
Антс вновь напрягся, непонятные шутки не нравились ему.
— Если верить Ниночке, — продолжил Петрович, — то отсутствующий у покойного нормальный сексуальный опыт заставляет нас задать не только вопрос о том, куда делось второе изделие. Зачем он вообще таскал с собой презервативы? Возможно, он был фетишистом, но это можно сказать с уверенностью только после осмотра квартиры, которая, как мы знаем, находится на Устье. Вот видите, ещё одна версия образовалась. И мы пока ничего не знаем о мотивах столь противоестественного поступка. Отдельная тема для изучения это весьма экстравагантный способ ухода из жизни. А теперь мы должны обсудить предстоящее погребение покойного. Какие будут предложения?
— Я пас! — женщина уставилась на догорающие в камине угли.
—Я тоже пас. Я местных обычаев на сей счет не знаю. Мои предки выросли хоть и на природе, но не в лесу на дереве, а в деревне, — не удержавшись, съязвил Виктор.
— Антс, ваши соображения?
– Бабушка рассказывала мне, что перед погребением необходимо выполнить определенные ритуалы, иначе душа покойного будет возвращаться и тревожить живых.
— Вы действительно в это верите?
— Верю, — просто ответил хозяин хутора, — верю ещё и потому, что видел утром в комнате покойника черную тень в углу. Это его душа, которая не желает уходить из моего дома.
— Почему вы ничего не сказали мне, ведь я же был с вами рядом? – скривился Виктор.
— Вы бы мне не поверили. Когда вы осматривали комнату и писали свой протокол, тень все ещё была там.
— Так, понятно, — подвел черту Петрович. — Что нам теперь делать с покойником в первую очередь?
Что нужно делать с покойником
Когда речь зашла о том, что нужно делать, Виктор слегка оживился. Для политработника, пусть и бывшего, главное что-то делать, лишь бы ничего не делать. В самые сладкие и беззаботные годы инструкторского служения такая непыльная работенка именовалась «деятельным бездействием». Вовремя отчитаться и получить благодарность, желательно в приказе. Устное поощрение не в счет. По части организации похорон у Виктора был богатый опыт: «Ушёл из жизни наш дорогой товарищ… Ты честно исполнил свой долг. Спи спокойно, мы продолжим наше общее дело! И дело это будет жить в веках! Ленин и теперь живее всех живых!.. Наши ряды пополнятся молодёжью. Ты увидишь, что это будет замечательная молодёжь, преданная, умная. Клянемся тебе, что мы продолжим… Первая горсть земли вдове. Нет вдовы? Тогда дети. Дети подходите ближе!.. Помянем покойного!… А теперь за нас, за живых!… Не вижу проблемы в том, чтобы не выпить за дам-с. Был бы жив покойный, он бы к нам присоединился охотно… А хотите я вам на баяне подыграю? Артиллеристы! Сталин дал приказ!… Что вы говорите! Он служил в кавалерии? Ну, тогда… Кавалеристы! Сталин дал приказ! И сотни тысяч лошадей за слезы наших матерей, за нашу родину огонь! О-гонь!» Опыт, что ни говори, дело великое, но по мере того, как Петрович выспрашивал Антса о местных обычаях, энтузиазм Виктора стремительно таял.
— Скажите мне, Антс, что надо сделать в первую очередь?
— Покойнику надо закрыть глаза.
— Это существенно?
— Да как вам сказать… Бабушка говорила, что первый, кто посмотрит в глаза свежему покойнику, умрёт тоже. Считалось, что тот, на кого упадёт взгляд покойника, вскоре умрёт и сам. Люди считали, что, если кто умер с открытыми глазами, тот видел Ангела смерти, который пришёл за ним. Если человек был грешный, то он мог увидеть не ангела, а дьявола, который пришёл за его душой. Бабушка говорила, что нельзя смотреть в глаза свежему покойнику, потому что в них сохраняется отражение Ангела смерти или дьявола, которые могут утащить к себе живого.
Виктор вздрогнул. Он вспомнил, что смотрел в лицо покойнику и даже пытался рассмотреть выражение его широко раскрытых глаз сквозь латекс презерватива. «Интересно, а Нина смотрела в глаза Сергею Львовичу? Она ведь нашла его первой. Вот ведь ситуация дурацкая. И спросить-то её крайне неловко, истолкуют, как трусость».
— Так, понятно. Что дальше?
— Дальше надо обязательно закрыть покойнику рот и обязательно подвязать его лентой или шнурком. Делают это для того, чтобы случайно не испачкать руки в его слюне.
— А это ещё зачем?
— Бабушка говорила, что в слюне сохраняется последний выдох. Люди считали, что это дыхание смерти. Если на кого попадет слюна, тот скоро умрёт тоже.
— Да что вы нас пугаете! — Не выдержал Виктор. – Умрёт! Умрёт! Я знал одного патологоанатома, который и в глаза глядел, и в слюне, и в крови пачкался столько раз, что непонятно как он дожил до девяносто двух лет! Притащили нас сюда и теперь ещё пытаетесь запугать! Не выйдет!
— Виктор, — попыталась успокоить бывшего политработника Нина, — суеверия тогда только действуют, когда вы в них верите. Это обыкновенное самовнушение и больше ничего. Продолжайте Антс.
— Бабушка говорила, что человек не должен умирать один. Когда выходит его последнее дыхание, надо быстро открыть окно, чтобы душе было легко покинуть дом. Перед самой смертью надо было обязательно прикрыть тряпками зеркала, чтобы в них не отразился тот, кто пришёл за душой умирающего. Если зеркало осталось открытым, тот, кто первый в него посмотрится, умрёт вслед за покойником. Ещё считалось, что душа может спутать зеркало с окном и заблудиться. Если душа заблудится в зеркале, то может задержаться в доме на несколько дней. Сегодня, — Антс слегка замялся, решая говорить дальше или нет, — во время осмотра я видел в углу комнаты тень…
— Чью тень? — Выдохнул Виктор.
– Просто тень. Да и не тень даже, а так, темное пятно. Я хотел сначала сказать, но постеснялся.
– Так, понятно! – суммировал Петрович. – Вижу я, что мы сегодня сделали глупость, и теперь она может обернуться против нас. С мистикой и суевериями надо бороться мистикой и суевериями, а не марксизмом-ленинизмом.
— Что вы имеете в виду? — Спросила Нина.
— Что я имею в виду…— задумался на мгновение Петрович. — Вот что я имею в виду. Мы искренне заблуждаемся в отношении причин смерти Сергея Львовича. Помните, я говорил вам, что для самоубийства выбран весьма экстравагантный способ? Я не встречал в литературе описаний ничего подобного. После разъяснений нашего уважаемого хозяина я склонен думать, что Сергей Львович мог умереть естественной смертью. Например, от сердечного приступа.
— Что это меняет в общем раскладе?
— Видите ли, Нина, в общем, раскладе это меняет обстоятельства, предшествовавшие смерти, и меняет содержание событий, последовавших за ней. Я склонен думать, что в момент смерти Сергей Львович был не один. Никто из нас не обратил внимания на форточку, а ведь она была не закрыта. Ночи уже холодные, и вряд ли он сам оставил ее открытой. Мы думаем, что ваш приятель совершил самоубийство. Так? А между тем поза у него слишком спокойная для самоубийцы. На лице не отразилось предсмертных мук и следов борения за жизнь тоже.
— Вы хотите сказать, что он умер естественной смертью?
— Именно, именно естественной! — Воскликнул Петрович. – Но умирал он не в одиночестве. Кто-то ведь сложил ему руки на груди. Кто? Кто укрыл его одеялом, причем весьма аккуратно? Кто? И, главное, кто надел ему на голову презерватив? Тот, кто это сделал, похоже, боялся и последнего выдоха, и выделений изо рта.
— Должен вас огорчить, Петрович, — вмешался Виктор, — я сам записал в протокол осмотра, что на руках у Сергея Львовича была смазка от презерватива. Ваша версия ни к чёрту!
— Не скажите, не скажите, этому ещё можно найти объяснение, а вот нашей глупости несусветной объяснение мы уже получили, — Петрович продемонстрировал публике пакеты с презервативом, снятым с головы покойника, и ваткой, смоченной в его слюне. — Надо срочно вернуть презерватив на место. У кого есть презервативы? — Петрович внимательно посмотрел на Антса.
Хуторянин отвел взгляд.
— Презервативы есть у меня, —– тихо произнесла Нина.
— Давайте их сюда, — потребовал Петрович.
Практическая этнография
Нина положила на стол упаковку с двумя презервативами. Виктор сравнил ее с упаковкой, найденной под кушеткой в комнате Сергея Львовича, и вздохнул с облегчением. Упаковки были разные, что он и продемонстрировал Петровичу.
— Спасибо, Нина. Утром мы вернем презерватив на место. — Петрович спрятал упаковку в карман и резко сменил тему. — Антс, что дальше надо делать с покойником?
— Покойника надо обмыть.
— Как?
— Его надо положить на пол. Обязательно ногами к двери. Бабушка говорила, что если не положить тело ногами к двери, то покойник может вернуться в дом за кем-то из живых. Раздевать и обмывать покойника должны соседи и никогда родственники. Потом соседей надо обязательно пригласить на похороны и на поминки. Обмылок надо обязательно выбросить, хотя некоторые сохраняли его вне дома, чтобы первый раз вымыть им новорожденного. Считалось, что это предохранит ребенка от болезней. Воду, которой обмывали покойника, надо было выплеснуть из дома через окно, потому что, если ее вынести через дверь, то покойник может найти дорогу обратно. На глаза клали медные монетки, чтобы случайно не встретиться с взглядом покойника. Это была ещё как бы плата за то, чтобы покойника на том свете хорошо приняли.
— Так, понятно. Что дальше?
— Дальше покойника одевали, потом шли заказывать гроб. Гроб должен быть сделан из одного дерева, и никогда из двух. Обычно его красили в черный или коричневый цвет, и только самоубийц хоронили в некрашеном гробу. Из того же дерева, что и гроб, делали крест на могилу. Потом тело клали в гроб и оставляли в доме на две ночи. Надо, чтобы с покойником обязательно кто-то находился в одной комнате и следил за свечами. Если это был грамотный человек, то он должен был читать Библию, а если неграмотный, то книгу просто клали на живот покойника.
— Почему нельзя было хоронить сразу?
— Считалось, что покойник может ожить. Ну, то есть, человека могут ошибочно признать мёртвым. Люди боялись, что могут очнуться в гробу. Хоронить заживо — это большой грех для родственников. И потом люди боялись привидений. Они верили, что если человека похоронить заживо, то он станет привидением, и будет являться к родственникам каждую ночь. Если за двое суток покойник не оживет, его можно смело хоронить. Бабушка говорила, что когда покойника оплакивали, то внимательно следили за тем, чтобы слезы не капали на его одежду или на гроб. Они боялись, что покойник будет приходить к ним во сне и может даже утащить с собой живого на тот свет. Для надежности в щели гроба заталкивали мелкие монетки. Перед похоронами с шеи покойника снимали нательный крестик и дарили кому-нибудь из соседей. Считалось, что такой крестик приносит удачу.
— Так, понятно. Я недавно прочёл в газете статью о раскопках на чумном кладбище и очень удивился, что среди находок почти не было нательных крестиков. Так, ерунда всякая, иголки, колокольчики оловянные, пуговицы. Что дальше?
— Это не ерунда. Колокольчик нужен для того, чтобы позвать ангела, если человека похоронили заживо. А иголка отгоняет дьявола и злых духов. Пуговицу надо отдать Святому Петру, чтобы он не оставил покойника за дверями рая. Бабушка говорила, что иногда колокольчик делали в виде пуговицы. Да, пока покойник находился в доме, запрещалось что-либо одалживать у хозяев, даже соль и спички. Нельзя было из дома подавать милостыню нищим. Считалось, что потеряешь удачу в жизни.
— Так, понятно. Ваша бабушка просто кладезь этнографической информации, а вы ее прилежный ученик.
— Не очень. Просто вечера в Сибири были длинные, и люди умирали часто.
— Подведём итоги. Максимум, на что может рассчитывать наш покойник, это некрашеный гроб и презерватив на голову. Кстати, всё, о чем вы нам тут понарассказывали, я это, полагаю, языческим суеверием.
– Ничего удивительного. Мы не христиане, мы лесной народ. Наш дом — это лес, а не город. Мы в городах живём всего какую-то тысячу лет, а до этого миллион лет жили в лесу.
— Интересная теория. Кстати, вы нам ее уже излагали. Вернёмся, однако, к нашему покойнику, — вновь резко сменил тему разговора Петрович. — Мы не знаем причины смерти нашего покойника, но знаем почти наверняка, что умирал он не в одиночестве, как самоубийца, а кто-то помог ему. Если хотите, кто-то проводил его из этой жизни и показал правильное направление движения.
Петрович испытующе посмотрел сначала на Антса, потом на Нину.
— Ну, какие будут предположения? Так, понятно. Предположений не будет. В какой комнате мне постелят?
— У меня нет других комнат, кроме той, в которой умер этот ваш человек из Нарва-Йыэсу, — отреагировал хозяин и виновато посмотрел на Виктора. — Чистое белье я вам найду. Если, конечно, вы не боитесь…
— Привидений, — мстительно закончила фразу Нина.
— Я ещё ни разу не имел дела с привидениями, поэтому не знаю, чего от них ожидать, — довольно миролюбиво отреагировал Петрович и неожиданно резко добавил, — все гадости в этой жизни я получал только от живых. Бояться следует живых, а мы здесь все живые.
При этих словах Петрович внимательно посмотрел на женщину.
— Звучит, как угроза, — зло отреагировала Нина.
— Угроза? Помилуйте, какая угроза? — Снова сменил тон Петрович. — Вы сами-то хоть представляете, как всё это выглядит со стороны? Никто из вас толком не может объяснить, как вы сюда попали. Ваши рассказы о том, что вы здесь вытворяли с булыжниками, вообще выглядят, как чистой воды шизофрения.
Петрович снова вспомнил о давешнем попутчике в автобусе, однако продолжил:
— Покойник в доме, обстоятельства смерти сомнительные, документы, удостоверяющие личность покойника, отсутствуют, вы не желаете вмешивать в разбирательство полицию — всё это уже дремучий криминал. А вы говорите, что я вам угрожаю.
— Петрович, когда я звонил вам, то Сергей Львович был ещё жив, — уточнил Виктор. — Я звал вас на камни, а не на покойника. Покойник образовался внезапно, без видимых причин и предуведомления. Поверьте, что утром мы все испытали шок. Понимаю, что всё это выглядит странно, но подозревать Нину — это слишком.
— Верю! Конечно, верю, — неожиданно охотно согласился Петрович. Хозяин! Стелите мне постель, а то наше суаре может закончиться приступом массовой паранойи. Стелите мне в комнате покойника.
Комната покойника
Петрович поворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее. Для себя он решил, пусть волнуются остальные, а он будет спать, оставив все размышления на утро. И всё же уснул с мыслью о дверной задвижке. По всем рассказам получалось, что дверь в комнату покойного Сергея Львовича не была заперта. Домашние самоубийцы редко оставляют двери незапертыми из опасения, что им могут помешать. Кто-то войдет случайно, и решительность сей же момент пропадет. Жди потом настроения!
Петровичу редко снились сны, особенно плохие. Но в эту ночь ему суждено было сделать открытие. Сначала ему ничего не снилось, и часа четыре он проспал совершенно спокойно. Проснулся в пятом часу утра с ощущением, что выспался окончательно и больше не заснет. Вставать в такую рань, да ещё в чужом доме не хотелось, и Петрович, поворочавшись, сам не заметил, как перестал отделять реальность от сна. Именно в этом и состояло открытие: в состоянии полусна образы реальных событий смешиваются с образами событий, возникающих во сне, мысли легко проникают к изнанке событий, устраняя противоречия, соединяя несоединимое наяву, делая во сне понятными и логичными вещи, непонятные и нелогичные наяву.
Петрович попытался представить себе тень в углу комнаты там, где её как будто видел хозяин дома. Тень получилась бесформенная и зыбкая, но постепенно сформировалась в нечто подобное человеческой фигуре. Фигура постояла в углу и двинулась к столу, потом к двери, от двери к кушетке и легла прямо в Петровича. Ощущение было такое, словно всё тело сразу снаружи и внутри накрыла волна чуть заметного тепла. В кушетке тени приснился кошмар, и это был кошмар уже пополам с Петровичем. И не тень, а сам Петрович из последних сил тащился по сильно пересеченной местности. Очень хотелось есть, и тот, кто был рядом, протянул ему руку с куском хлеба. Петрович хотел съесть хлеб, но хлеб оказался камнем. Он выбросил камень, и камень ужом скользнул под большой гранитный валун. Валун обещал дать пищу, но взамен просил каплю крови. Петрович стал торговаться, настаивая на том, что сначала должен получить пищу. Пища оказалась мягким песчаником светло-коричневого оттенка. Петрович подумал, что это сухарь и попытался размочить его в воде, но песчаник рассыпался. Песок упал на дно. На дне лежал самородок с жирным золотым отливом. «Заблестит, не устоишь, — сказал камень. — Бери, пока дают, пока я добрый». «Я, собственно, по другому вопросу», — возразил Петрович. «Знаю я, по какому такому вопросу, — съязвил камень. — Лучше запоминай дорогу». «Может быть, лучше наличными?» — Спросил Петрович. «Нет! — Отрезал камень. — Он должен уйти сегодня». «Но он уже умер!» — заволновался Петрович. «Кто?» — спросил камень. «Сергей Львович!» «А кто вам сказал, что должен уйти тот, кто уже ушёл?» — Вопросом на вопрос ответил камень. «Расскажите мне, как он умер?» — попросил Петрович. «Это очень сложно, — камень лениво перевернулся на другой бок. – У нас мало времени». «Я хочу знать!» – настаивал Петрович. «Ты не поймешь, — ответил камень. — Если объяснять, то технически это сложно. А так, очень просто. Но то, что просто для меня, ты не поймешь. Одно могу сказать тебе, что ушел он мягко». Петрович вспомнил фразу из рекламного ролика про «Нивею», гарантировавшую мягкий уход за кожей. «Зачем?» — он пнул камень ногой. «Ты ничего не поймешь, — ответил камень, — это другой метаболизм». «Другая форма жизни! — Догадался Петрович и снова пнул камень. — Зачем?» «Время пришло, — ответил камень. — Поверь мне, ты ничего не поймешь. Лучше возьми то, что я тебе предлагаю». «В наших местах не водятся золотые самородки, — возразил Петрович. — Я лучше возьму наличными». «Наличными невозможно, — камень начинал сердиться. — Смотри внимательно, я покажу тебе место». Петрович увидел берег ручья. На берегу лежал похожий камень. В обнажившемся песчаном откосе самородки отсвечивали маслянистым золотым блеском. «Что будет, если я не уйду? — спросил Петрович. «Это ничего не изменит, он все равно уйдет, — камень выдержал паузу, — он уже ушёл». «Кто?» «Это не важно». В дверь постучали. Тень встала с кушетки, и по телу Петровича пробежал легкий холодок. Лязгнула задвижка, и в комнату кто-то вошел. «Ты должен уйти, — сказал вошедший, — немедленно». «Я уже ушёл, – возразил Сергей Львович. — Теперь ваша очередь». «Мой час ещё не наступил, а вы должны немедленно уйти!» «Я уже ушёл». «Вы ушли из дома, Сергей Львович, теперь вы должны уйти из жизни! — И через паузу. — Из этой жизни». «Но я не готов!» «Это не важно. Просто ложитесь на кровать». Петровичу снова стало тепло. «Закройте глаза и ни о чем не думайте. Обещаю вам, что больно не будет. Я помогу вам. Прощайте». «До свиданья!» Петрович почувствовал, как холодеют его собственные конечности, дышать стало тяжело, очень тяжело. Он попытался открыть глаза, но смотреть мешал плотный туман молочного цвета. Сквозь туман Петрович видел человека, склонившегося над ним. Он был непохож на хозяина хутора. Сквозь туман черты лица казались знакомыми, но сходство ускользало от Петровича. Голос! Вот что на самом деле показалось Петровичу знакомым. Очень знакомые интонации! Чей же это голос?
В этом месте сна Петрович как будто проснулся и с трудом открыл глаза. В углу комнаты стояла плотная тень. Тень имела четкие очертания человеческой фигуры. Петровичу даже показалось, что прежде чем рассеяться, тень пыталась сделать какой-то жест рукой. Какой жест? Петрович проснулся окончательно. День обещал быть тяжелым.
Утро шестого дня
Деревенский завтрак прошел в молчании. На Петровича смотрели с уважением. Никто не посмел задать ему ни одного вопроса о том, как прошла ночь в комнате покойника. После еды Петрович выразил желание продолжить начатый накануне эксперимент. Виктор было заартачился, но Нина его уговорила. Дело осталось за малым: нужно было найти подходящий камень.
— Скажите, хозяин, — осведомился Петрович и в его голосе угадывалась плохо скрытая ирония, — нет ли в окрестностях вашего хутора подходящего для оживления камня?
— Километра полтора отсюда есть подходящий валун, — Антс неопределенно махнул рукой в сторону болота.
— Вы уверены, что он подойдет?
— Вероятно, да. Но гарантировать, что он… проснётся я не могу.
— Так, понятно. А скажите, Нина, что ваш прибор, он исправен?
Нина молча кивнула головой. Испуганный Виктор обреченно смотрел на Петровича. Лучший самогон из хозяйских запасов в целях общей профилактики СПИДа, гепатита и бешенства — вот и все что он сумел себе выторговать у безжалостных экспериментаторов.
Антсу очень не хотелось показывать гостям дорогу к бункеру. Томило нехорошее предчувствие, но ему очень хотелось узнать, откуда на тропе, которую он знает, как свои пять пальцев, взялся этот проклятый валун. Вряд ли Петрович объяснит ему перемещение камня и укажет пальцем на шутников. Тем не менее, взглянуть на это дело ещё раз, но уже спокойно, не помешает в любом случае.
В путь двинулись около десяти часов утра, причем перед дорогой Петрович вытребовал у Антса настоящий компас и двадцатиметровую рулетку. Хозяину досталась саперная лопатка, молоток и зубило, а Виктору грабли на короткой рукоятке. От металлоискателя, предложенного хозяином, Петрович отказался. Этой армейской дурой только противотанковые мины искать, а тут нужен тонкий прибор и деликатный подход. Нина вызвалась нести фляжку с живой водой и хлеб. Экспедиция началась.
По дороге Петрович впустую выпытывал у Нины секреты владения рамкой, которую он иронично называл прибором. Именно впустую, потому что Нина ничего не могла объяснить толком. Теоретически рамкой мог пользоваться любой человек. Тонкость была в том, чтобы правильно интерпретировать ее показания. Нина никак не могла объяснить, что значит настроить рамку, по сути, обыкновенный кусок гнутой проволоки. Чтобы хоть как-то выпутаться из положения, она начала объяснять через пример с картами «таро». Каждая карта имеет строго определенное значение. Любой болван может сделать предсказание, сверяясь с таблицей значений. Однако тонкость заключается в том, чтобы правильно интерпретировать сочетание выпавших карт. Интерпретация может сильно отличаться от суммы базовых значений. Так и рамка: крутится практически в любых руках, но объяснить ее поведение может только специалист. В сильном электрическом поле рамка сработает у любого человека, но уловить тонкое биоэнергетическое поле способен далеко не каждый. Но и этого мало, надо ещё правильно интерпретировать обнаруженное поле, определить его глубину, отличить энергетическую «дыру» от «хвоста». Кода дело дошло до объяснения основ коррекции биоэнергетического поля, чистки засорившихся чакр, штопанья «дыр» и отсечения «хвостов», Петрович окончательно запутался и запросил пощады.
— Нина, объясните мне только одно: вы принимали участие в оживлении двух камней, — Петрович поморщился, — вы зафиксировали противоестественный выброс энергии. Я правильно излагаю? Камень не трансформатор, значит, это не электроэнергия, и он не живое существо, значит, энергия не является биологической. Отсюда у меня вопрос: какой вид энергии вы зафиксировали? Вопрос понятен?
— Вопрос понятен, — кивнула головой Нина, — но ответа на него у меня нет. Я же вам объясняла: прибор не настроен. Я могу только зафиксировать выброс энергии, но её природу я объяснить не могу. Я не знаю, что это такое. Поймите меня правильно, меня учили людей лечить, а не с кирпичами в лесу забавляться.
— Не сердитесь, дорогуша, — Петрович едва сдержал себя от того, чтобы ещё раз не поморщиться, на этот раз от «дорогуши», — поймите и меня правильно. Встаньте на моё место и попробуйте трезво оценить ситуацию. Да у меня голова идет кругом! Если покойник — это реальность, то все россказни про ожившие камни основываются исключительно на ваших показаниях. Вы меня простите великодушно, но проверить вас я не могу. Ну, нет здесь другого экстрасенса!
Петрович осекся и ждал теперь, что женщина обидится.
— Простите, терапевта. Как это там: био-энерго?
— Вы мне не верите?
— Отчего же! Конечно, верю, верю, дорогуша моя! — Обрадовался Петрович. — Верю, голубушка! Но вот заковыка: никто кроме вас не может подтвердить факт оживления камней.
— Это имеет значение?
— А как же! Конечно, имеет! Смотрите, мы имеем крайне нестандартную ситуацию: ожившие камни, покойник, скончавшийся при невыясненных обстоятельствах, фантастические рассказы, дурацкие сны, тени по углам и прочая хиромантия. Ваше, простите, наше теперь уже поведение можно объяснить только с учетом ваших показаний. Именно вы, Нина, со своим прибором реально влияете на развитие событий. Вы и только вы определяете их дальнейшее развитие.
— Вы меня в чем-то подозреваете? — В голосе женщины зазвучал металл.
— Спаси и сохрани! — Петрович даже перекрестился. — Однако рассудите сами. Поход за живой водой состоялся по вашему настоянию. Так? Археологические изыскания в городище устроили вы. Так? Вы нашли валун, оказавшийся жертвенником и заставили откопать его. Так? Вы приняли решение оживить камень и уговорили Сергея Львовича дать кровь. Так?
— Нет, не так! — Нина ткнула пальцем в спину Антса. – Он предложил оживить камень!
— Допустим, но вы уговорили Сергея Львовича дать свою кровь. Кстати, именно вы первой обнаружили его труп и у вас случайно нашелся презерватив. Так?
— Так. Но я все равно не понимаю ваш пристальный интерес ко мне. Вы все хотите свалить на меня, потому что я слабая женщина?
— Не надо так волноваться, дорогуша, — в третий раз Петрович выговорил «дорогушу» даже без внутренней запинки, — ни в чем я вас не обвиняю. Я просто пытаюсь вам объяснить, что поведение всех присутствующих определяется вами. Точнее тем, что Виктор столь изящно именует механическим оккультизмом, но в вашей интерпретации. Это понятно?
Нина пожала плечами и ничего не ответила.
— Согласитесь, что без показаний вашего прибора, — поморщился Петрович, — события не имели бы столь фантастической окраски. Кто знает, может быть, и ваш приятель остался бы жив.
Зазевавшийся Виктор ткнулся в спину внезапно остановившегося хозяина хутора. Перед ними на тропинке лежал гранитный валун. Антс был готов поклясться, что в прошлый раз видел валун метров на пятнадцать-двадцать дальше и чуть в стороне от тропинки, однако делиться своими подозрениями с остальными он не стал. Между тем Петрович уже почувствовал себя в родной стихии и начал отдавать распоряжения.
— Нина, готовьте ваш «прибор»! Виктор, с вас протокол! Антс, помогите мне с рулеткой! А скажите мне, голубчик, что этот камень всегда лежал на тропинке? Можете не отвечать, я и сам вижу следы… Качения?.. Волочения?.. Нет! Перемещёния! Виктор в протокол запишите «перемещения», когда дойдет до этого места. Ну-с, начнем благословясь! Время не забудьте пометить. Погода ясная, солнечная. Тропинка в этом месте ориентирована почти строго с запада на восток. Ширина тропинки не превышает пятидесяти сантиметров. Лес смешанный, но преобладает молодая сосна. Подлесок практически отсутствует. Так, теперь камень. Форма округлая, почти правильный шар. На первый взгляд, гранит. Окрас от нежно-розового до бурого. Поверхность относительно гладкая, чистая… Антс, помогите мне измерить диаметр… Так, три метра восемнадцать с половиной сантиметров. Высота без учета вдавленности в тропинку что-то около одного метра сорока двух сантиметров. Определить точный вес не представляется возможным. След волочения, простите, перемещёния уходит на северо-восток от тропинки и отчетливо просматривается на расстоянии около двенадцати метров. Ну-с, голубушка, теперь ваша очередь. Прибор готов?
Нина ничего не ответила. Рамка в ее руке слегка качнулась, когда до поверхности камня оставалось около десяти сантиметров. Женщина медленно двигалась по часовой стрелке вокруг валуна. На первый взгляд, «прибор» молчал. По специальной просьбе Петровича Нина прогулялась вдоль следа перемещёния, провожаемая любопытными взглядами остальных членов экспедиции.
— Всё! — Нина спрятала «прибор» в карман куртки.
— Так, понятно! Ну и какова будет интерпретация?
— А это смотря что вы хотите от меня услышать.
— У нас есть выбор? — Петрович, обвел взглядом присутствующих. — Пожалуйста, сообщите нам ваш диагноз.
Последнее слово прозвучало слишком иронично.
— Зачем вам «диагноз»? Чтобы вы снова использовали его против меня?
— Нина! – Взмолился Виктор. — Не тяните кота за хвост! Это же Петрович! Дайте ему эту чёртову интерпретацию!
__________________
<<< Начало ищи здесь
| Последние |
| Реклама |
| Лучшее за неделю |
| Общество и политика |
| Культура |
| Cеребряный век |
| Читалка |
| Публицистика |
| Казачьи вести |
| Соотечественники |
| Рецепт дня |