Мэру Таллинна Кылварту посвящается. Из истории борьбы с алкоголизмом у эстов

Виллем Эрниц. Юрьев, 1913

Источник: ruspol.net
Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников

09.10.19
265

Эстонские крестьяне за праздничным столом. Эстонский национальный музей

По всей вероятности, эстонский народ познакомился впервые со спиртными напитками лишь после того, как он более и 1000 лет тому назад занял своё теперешнее местожительство после многотысячелетняго перехода (в то время ещё, как часть общефинскаго, раньше общефинско-угорскаго народа) по Русской равнине от верховьев Урала и средняго течения Волги до берегов Балтийскаго моря.

Попавши в новыя условия жизни, древние эсты вскоре свыклись с ними, стали заниматься отчасти морскою торговлею и отчасти стали пиратами, наводившими страх на северную Европу. Во время этих путешествий они уже могли познакомиться с отрицательными сторонами «европейской культуры. Некоторыя данныя в языке, например, «pordu elu» — разгульная жизнь, (соб. жизнь portus'a, гавани, порта) говорят за то, что этими путешествиями были привнесены на родину известные элементы моральнаго разложения, которые, вероятно, и тогда сопровождались употреблением одурманивающих напитков. Эстонское слово kaupmees (купец ) тоже восходить в корне своём к латинскому caupo — виноторговец, так как вино всегда являлось главной статьёй торговли с варварами.

Что эти напитки у эстов, действительно, чужеземнаго происхождения, на это указывают и их названия, «Viin» (вино) восходить к латинскому vinum, «olu» (пиво) — к латинскому oleum; фонетически ближе всего стоит к эстонской форме древнеславянское Oлiй (ол, оловина).

Но это влияние, вероятно, проникло не так скоро вглубь страны. Ещё в начале XIII. столетия, во время борьбы эстов и ливов за свою свободу, последние, по-видимому, ещё большею частию были незнакомы с алкогольными напитками, так как их употребление не могло бы ускользнуть от зоркаго внимания летописца этой борьбы Генриха Латыша (Heinricus de Lettis, Origines Livoniae). Последний говорит, что ливы, ближайшие родственники эстов, радуясь после очищения себя в Двине от навязаннаго им крещения, наварили меду (potum mellitum — медовое питье), который тотчас и выпили. Понятно, что этот напиток алкоголя содержать не мог, так как он не успел подвергнуться брожению.

Кстати можно отметить, что эстонское «mоdu» фонетически точно соответствует русскому «мед» , откуда это слово по-видимому и заимствовано, хотя самый корень этих слов встречается почти во всех индоевропейских и финско-угорских языках (эстонское и финское mesi, осн. mete—, мадьярское mez, мордвинское med, русск. мёд, греч. medu, санскритское madhu, индоевропейское medhu).

Совершенно иным образом потекли струи алкоголя в страну эстов после поселения в ней «носителей европейской культуры», немецких рыцарей-меченосцев. Древния Лифляндския хроники упоминают уже в 1225 году о рижских пивоварах католические (монастыри Лифляндии и Эстляндии отличались большим искусством пивоварения), а в 1284 г. уже на Эзеле требуют с крестьян дань домашним пивом, известным и теперь среди народа. В 1592 г. продаётся уже вино в корчмах около Риги (эстонское «kortsi» — корчма — слово славянскаго происхождения). К тому же времени уже распространилась в народе домашняя гонка вина, против чего было издано даже особое запрещение, так как это не было в экономических интересах помещиков.

В 1601 г. Зюдерманландский герцог Карл дал приказ строить по дорогам ночлежные дома и гостиницы для путешественников. Этот в основной своей идее гуманный приказ положил начало огромной сети корчем по всей стране, теперь ещё бросающихся в глаза всякому, побывавшему у эстов. Благодаря этой густой и планомерной сети корчем и трактиров, значительно пополненной поздние (в 1892 г. в Прибалтийском краю было одно место продажи алкогольных напитков на 608 человек), алкоголизм был окончательно водворён в самые глубокие слои эстонскаго народа, где он свирепствует ещё и теперь. Этому особенно способствовала постройка винокуренных заводов по всей стране, удовлетворяющих потребности и внутренних губерний. Особенно народ научился пьянству на винных подвозах в Ригу, Ревель, Петербург и т. д. Для поощрения потребления алкоголя на острове Даго назначались даже особыя премии.

Дальнейшия столетия в истории эстонскаго народа отмечаются все большим развитием и укоренением алкоголизма, против чего закрепощённый народ не мог протестовать, хотя вредное влияние спиртных напитков глубоко врезалось в народный организм.

Первые голоса протеста против алкоголя послышались из лагеря самих же немцев, из небольшою количества гуманно настроенных среди них людей. Уже хроникёры Russow и Kelch (XVI. стол.) с известною горечью отмечают большое распространение пьянства и его последствий не только среди самих помещиков и горожан, но и в широкой массе народа.

Первое движение против алкоголя, хотя и слабое, замечалось после перенесения в Остзейский край гернгутскаго движения (и 736). Это не было в собственном смысле движением против алкоголя, но всего лишь сопутствующим явлением в религиозном возрождении в пиэтистическом духе. Так как религозныя движения вообще способны более глубоко влиять на людей, то и понятно, что пьянство сильно уменьшилось в местах, охваченных новым движением. В некоторых местах серьёзно говорили о необходимости закрывать корчмы, а на острове Эзеле не было совершено ни одного преступления в течение 1740–1745 г.г.

Первым писал для народа в антиалкогольном духе Dr. P. E. Wilde, издавший в и 1766 г. в Оберпапене свое «Краткое руководство» популярной гигиены, переведённое пастором A. W. Нuреl'ем и на эстонский язык и вышедшее отдельными выпусками в качестве перваго эстонскаго перидическаго издания.

Dr. Wilde был родом из Германии, откуда он принёс с собою в Лифляндию лучшия стремления «философскаго века», побудивши я его принять участие в жизни безправнаго народа. Те же самыя веяния европейской мысли, нашедшия даже в стране эстов отзвук, хотя и слабый, побудили высказаться против алкоголя и некоторых других друзей народа, главным образом пасторов.

В самыя народныя массы проникло это движение лишь тогда, когда в 1836 г. волна американскаго движения трезвости докатилась и до страны эстов, где приблизительно лет за 20 до этого крепостные получили личную свободу, следовательно представляли собою уже более подходящий элемент для насаждения новых идей.

Так называемое «раннее эстонское движение против алкоголизма» проявилось в том, что пастора проповедывали о вреде водки н принимали обеты трезвости от членов паствы. В каких размерах это производилось, нам в точности неизвестно. По некоторым сведениям, 84 лифляндских пастора принимали такие обеты, а в 9 эстляндских приходах насчитывалось непьющих 3247 человек.

Хотя это движение отличалось самым невинным характером, тем не менее ему пришлось бороться со значительными внешними препятствиями. На прошение об утверждении устава регулярнаго латышскаго общества трезвости ответили, что дело это, мол, хорошее, но совершенно не нужное, так как о нравственности народа и так уже заботятся и правительство, и полиция, и церковь и школа и т.д.

Помещики-немцы в большинстве случаев смотрели очень недружелюбно на новое движение, заметно отозвавшееся на уменьшении их доходов от продажи спиртных напитков. Имеются сведения, что в некоторых местах давшие обеты трезвости подвергались даже телесным наказаниям.

Последнее десятилетие первой половины XIX. столетия представляет собою одну из безотрадных страниц в истории эстонскаго народа. За это время страну эстов посетили голод, дизентерия, происходили аграрные беспорядки и массовыя выселения во внутренния губернии. Все это вместе с полицейским запрещением (на основании доносов) и положило конец «раннему эстонскому движению против алкоголизма», оставившему в некоторых местах довольно глубокие следы в виде трезваго и энергичнаго потомства от отцов-трезвенников. Во всяком случае возможность такого увлечения идеей трезвости при весьма неблагоприятных внешних обстоятельствах и при низком уровне народнаго образования у эстов в то время (уже тогда большинство эстов умело читать, многие даже писать) показывало, что в народе имелись на лицо идейныя силы, ожидавшия более благоприятных условий, большей свободы для дальнейшаго развития.

Казалось, что движение против алкоголя совершенно заглохло. В следующие 40 лет, почти до 90-х годов прошлаго [19 столетия – прим. публ.] столетия раздавались и в уже народившейся эстонской прессе лишь редкие отдельные голоса против злоупотребления алкоголем, но практически почти ничего не было предпринято. В 1859 г. в эстонской газете «Parnu Postimees» мелькает известие о небольшой группе трезвенников в Кузале, в Эстляндии, которая представляла собою остаток давших в прежнее время обеты трезвости. Вероятно, имелись и некоторыя другия подобныя же группы непьющих людей, хотя сведений о них не сохранилось. Ещё нужно отметить, что трезвость проповедывала и проводила среди своих членов и секта «Maltswet'a», увлёкшая в своё время массу людей.

Тем не менее это время не пропало для антиалкогольнаго движения. Благодаря до известной степени либеральным мероприятиям в правление Императора Александра II в пользу крестьян (а в то время ещё почти все эсты были крестьяне) и благодаря счастливым экономическим коньюнктурам на мировом рынке, отражавшимся и в Прибалтийском крае, эстонский народ стал экономически более самостоятельным, юридически более независимым от своих прежних опекунов, помещиков-немцев. Одновременно с этим народилось и эстонское национальное самосознание, которое сделало народ восприимчивым ко всякаго рода возвышенным идеям и стремлениям, пробудило в нем естественное стремление к самосохранению, к защите себя от всяких вредных влияний.

На этот раз внешний толчок был получен из Финляндии — страны, уже тогда стоявшей в первых рядах борцов против алкоголизма. В 1889 г. (7 июня) было основано по финскому образцу первое эстонское общество трезвости «Täht» (Звезда) в Торгеле (Tori).

С этого момента и начинается история современнаго эстонскаго движения против алкоголизма, которую мы попытаемся изложить на основании статистических данных центральнаго комитета эстонских обществ трезвости, хотя и не совсем полных, особенно за первые годы рассматриваемаго нами движения. Обозревая статистическия таблицы и диаграммы, относящияся к истории эстонскаго движения против алкоголизма, мы легко замечаем в них как бы 3 волны, три периода увлечения идеей трезвости с промежутками, отличающимися большей или меньшей индифферентностью к названному движению. Правда, тут можно возразить, что эти «волны" в очень большой степени зависят от отсутствуя статистики в известные годы, но уже само это обстоятельство указывает на падение интереса к вопросу. Всего вероятнее то предположение, что сведений о себе не дали как раз те общества, деятельность которых не отличалась особенной интенсивностью.

Первый период расцвета эстонских обществ трезвости естественно был в самом начале новаго движения, когда носимая им идея обладала ещё вполне свежестью и привлекательностью новизны, явилась для многих своего рода откровением.

Этот период продолжался всего лишь 4 года (1889 — 1893). В 1890 г. основали 7 новых обществ, в 1891 и 1892 годах по 10, в 1893 г. — 6 обществ, в 1894 г. уже ни одного. В 1895 г. снова основывается одно обществу, в следующие годы вплоть до самого 1900 года по 2 общества. Число обществ возросло с 1889 г. по 1893 год на 34, но к 1899 году их было всего лишь 42.

О таком же ослаблении интереса говорят и прочия статистическая данныя. В 1892 г. число членов было в 19 обществах 1538, от 4 обществ не имелось сведений. В 1894 г. имелось и 55 членов в 4 обществах, не было сведений от 30 обществ. Может быть фактически число их членов было больше прежняго, но мы должны иметь в виду, что важно не количество членов, а их живой интерес к делу, который не был особенно велик, судя по скудости статистических данных.

В 1893 г. 6 обществ распространило более 2000 экземпляров антиалкогольной литературы, в 1895 г. одно общество в количестве 200 экземпляров. Бесед антиалкогольнаго содержания было в 1893 г. в 10 обществах 184, в 1895 г. в одном обществе 29.

Что же явилось причиной такого понижения интереса к движению в пользу трезвости? Нам кажется, что тут играли особенно важную роль следующия 2 обстоятельства. Во—первых, это было время сильной политической и национальной реакции, препятствовавшее до известной степени развитию высших духовных интересов в массах народа, распространившее повсюду вялость и апатию. Но кроме этого внешняго препятствия, было и внутреннее, явившееся следствием юности самого движения, небогатаго ещё опытом. Вместо того, чтобы с полной энергией стремиться к идеалу полной трезвости, очень часто возбуждался вопрос об умеренном пользовании алкогольными напитками, что, конечно, сломило ocтpиe у самого движения, и вероятно, в сильной степени явилось причиной ещё и теперь раздающихся жалоб на «нетрезвых трезвенников». И само правительство по-видимому благоволило движению в пользу «умеренности», предпочтительно утверждая уставы обществ борьбы с «чрезмерным употреблением алкоголя». Ещё в 1906 г. ревельский губернатор счёл нужным и возможным настаивать на умеренном потреблении алкоголя в речи, сказанной при открыли VI конгресса представителей эстонских обществ трезвости.

До известной степени слабая деятельность первых обществ трезвости зависела и от того, что они явились первыми организаторами общества и, следовательно, приняли в свою среду много членов, стремившихся не к трезвости, а к «общественной жизни». Многие считали очень почётным состоять «членом общества».

Известнаго рода пробуждением дремлющих сил был 1900 год, когда в Прибалтийских гу6ерниях ввели казенную винную монополию на место дворянских, казенных и церковных корчм и учреждались правительственныя попечительства о народной трезвости. Это пробудило лучная надежды в друзьях трезвости и побудило их к более энергичной и широкой деятельности (годы 1900—1904). К сожалению, потом оказалось, что ожидания эти были преждевременны. С введением винной монополи и пьянство не уменьшилось, за исключением стоящих вдали от монопольной лавки деревень, а напротив сильно возросло, чему особенно благоприятствует привившаяся и в Прибалтийском крае общероссийская язва — тайная продажа спиртных напитков. В 1900 г. в Лифляндии по акцизным отчётам было продано 424897 вёдер водки, в 1912 г. 1322707 вёдер за 11 185 496 рублей.

В некоторых местах, особенно у псковских эстов, процветает продажа эфира. Начата борьба и против этого союзника алкоголя.

Хотя и Прибалтийские помещики получили за свою винную монополию от казны вознаграждение в 10 миллионов рублей, тем не менее часть их прежних корчм и трактиров функционирует и до сих пор, отпуская пиво и другие спиртные напитки. Многие из них открылись недавно.

Вновь учрежденныя попечительства о народной трезвости оказали некоторую помощь значительному числу Обществ трезвости. Но и их деятельность парализована до известной степени темь обстоятельством, что в них большая часть членов состоит из представителей или служащих алкогольнаго капитала: из помещиков, в большинстве случаев собственников пивоваренных и винокуренных заводов (последними переполнен весь Прибалтийский край) и акцизных чиновников. В виду этого обстоятельства понятны иногда имевшие место случаи: противодействия антиалкогольному движению со стороны этих попечительств, содействовавших открытию новых корчм. Таким образом, борьба против алкоголя нисколько не облегчалась переменами в способах продажи питей. Напротив, она требовала ещё большей энергии, ещё большей концентрации сил.

Но этому помешали внешния обстоятельства, а именно события 1905—го и следующих годов. Уже предреволюционный кошмар и ожидание чего—то неопределеннаго, смутнаго, отвлекли до известной степени внимание народа от борьбы с алкоголизмом. Тем больше влияли в этом смысле бурныя события 1905 года и их отражение в народной психологии. Естественно, что не отличающаяся внешней революционностью борьба против алкоголя, направленная главным образом на воспитание нравственно—стойких людей, не могла стоять на первом месте в умах людей, так как она не обещала осчастливить мир в самом близком будущем и переустроить его на совершенно «новых» началах.

Когда же появились в 1906 г. карательные отряды, распространяя повсюду панику, понятно, что деятельность обществ трезвости ещё более заглохла. Многия общества даже непосредственно страдали от тогдашняго положения дел вследствие некоторых необдуманных шагов во время революционнаго движения и вследствие насильнаго вторжения революционных элементов в помещения обществ, что, конечно, ставилось в вину последним. Дом одного из них был сожжён, председатель другого застрелен, члены правления некоторых обществ были высланы в северныя губернии или же попали в тюрьму, часто без всякой вины. Два общества было закрыто на время усиленной охраны, с некоторыми другими грозили поступить так же. В помещениях многих обществ содержали солдат, которые портили мебель и т. д. Понятно, что всякая деятельность была невозможна при такого рода обстоятельствах.

Постараемся теперь подвести итоги деятельности эстонских обществ трезвости.

Самым непосредственным результатом их деятельности является, конечно, наличность армии полных трезвенников, в число которой входит большинство эстонских деятелей и лиц, пользующихся влиянием на народ. Это, конечно, придаёт и самому движению известный нравственный авторитет.

Кроме множества полных трезвенников имеются, вероятно, ещё десятки тысяч людей, более или менее ограничивших потребление алкоголя под влиянием носящегося в общественном сознании движения трезвости. Приходится ставить довольно высоко сумму народной энергии, сохранённой таким образом от разложения.

Таким же непосредственным результатом деятельности обществ трезвости являлось иногда закрытие мест продажи спиртных напитков либо со стороны правительства в ответ на ходатайства обществ, либо со стороны помещиков, сочувствовавших движению трезвости. И те, и другие случаи встречались, хотя сравнительно редко.

Самым существенным положительным результатом деятельности обществ является без сомнения обогащение народной духовной жизни лекциями, литературой, более возвышенными увеселениями, насаждением в народе более высоких идеалистических стремлений. Если бы все это отсутствовало, то без сомнения эстонский народ не стоял бы на теперешней ступени духовнаго развития.

Благодаря широкой пропаганде идея трезвости стала уже почти принципиальным достоянием эстонскаго общественнаго сознания. Теперь уже в общественном мнении идеал абсолютной трезвости не считается абсурдом, чем-то достойным насмешки, как это было ещё не так давно. Теперь в принципе решительное большинство народа стоить за абсолютную трезвость, что и проявляется между прочим в том, что в последнее время почти все публичныя лекции и торжества, сельскохозяйственныя выставки и певческия празднества с десятками тысяч посетителей устраиваются без алкогольных буфетов.

Только лишь эстонские театры в городах удержали до сих пор алкогольные буфеты, как одну из статей дохода, так как они почти никакой помощи ниоткуда не получают, за исключением ревельскаго. Вокруг них группировался тот немногочисленный элемент народившейся эстонской буржуазии, которому не чужда жизнь в своё удовольствие. Эта кучка эстонских консерваторов-буржуа не обладает пока алкогольным капиталом, следовательно, не является непобедимой силой. Деятели на поприще движения трезвости надеются, что им в конце концов удастся очистить от алкоголя и храмы искусства.

Не особенно большие результаты движения трезвости зависят и от того, что само это движение не могло быть достаточно глубоким и основательным за отсутствием материальных сил и вследствие административных препятствий. Оно не могло пока проникнуть в самую глубь народной души, превратиться в ней в живую силу. Это может происходить тем труднее, что психофизическая конституция эстонскаго народа до известной степени страдает от прошлаго народа, проведённаго в многовековом рабстве, угнетении и недоедании. Не остался без влияния на народную психофизику и широко распространившийся в последнее время алкоголизм, корни котораго уже рано впились в народный организм. Следовательно вопрос состоит в оздоровлении известных болезненных частей народнаго организма, а это всегда требует более или менее продолжительнаго времени.

Рассмотрим теперь вкратце отношение антиалкогольнаго движения к другим течениям в духовной жизни эстов.

Об отношении эстонских безыдейных „буржуа" к движению трезвости мы только что говорили.

Некоторое оппозиционное положение к борьбе против алкоголизма занимает пока большинство пожарных дружин, в которых сильны ещё немецко-мещанския традиции. Но с ослаблением последних проявляются и тут признаки поворота к лучшему.

Известную оппозицию идеологии эстонскаго «буржуазнаго» движения трезвости оказали и представители эстонской рабочей интеллигенции, считавшие современную непосредственную борьбу против алкоголя паллиативом, не имеющим никакого реальнаго значения, и ожидавшие полнаго разрешения вопроса лишь с наступлением обновленнаго общественнаго строя. Но и в этом отношении происходит сейчас очистка мнений, которая, вероятно, приведёт к тому же заключению, к которому пришёл более развитой рабочий класс в некоторых странах Западной Европы, а именно, что рабочим следует принимать активное участие в борьбе против алкоголизма во имя будущаго самих же трудящихся масс.

С другой же стороны нельзя отрицать и того, что эта оппозиция оказывала, да и теперь ещё оказывает пользу движению трезвости, углубляя его задачи, обращая внимание борцов за трезвость на смежныя и связанныя с алкоголизмом недостатки общественной жизни. Именно это расширение области борьбы против алкоголизма и служить залогом объединения борцов, даже не стоящих на одинаковой принципиальной точки зрения в общественно—политических вопросах. Примеры к такого рода совместной работе уже имеются.

В 1907-ом и 1908-ом годах возник на время вопрос об отношении друг к другу эстонских обществ трезвости и вновь основанных обществ образования. Многие утверждали, что задачи первых целиком входят в программу вторых и что в целях избежания лишняго дробления сил обществам трезвости нужно было бы слиться с обществами образования. Но вскоре стало ясным для всех, что размеры и важность задач и тех, и других требуют специальной организации работы, специальных сил.

Съездам балтийских врачей и синодам пасторов были посланы резолюции от имени Центральнаго Комитета эстонских обществ трезвости, в которых их побудили принимать позиции в отношении борьбы против алкоголизма. Вышеупомянутые съезды не могли отказать в известном признании целесообразности и нравственнаго авторитета движения, но по весьма понятным причинам они категорически к нему не присоединились. Первые отговаривались тем, что минимальныя дозы алкоголя, мол, не вредят организму, а вторые защищались «евангельской свободой».

Что касается до предстоящих задач эстонскаго движения против алкоголизма, то главной из них является без сомнения воспитание народа в духе, трезвости, пробуждение в нём инстинкта самосохранения и бодрой жизнерадостности. Условием успешного преследования этих задач является конечно самое широкое распространение движения среди народа, в котором много ещё не завоеванных для дела трезвости областей.

Мысль о необходимости ввести систему местнаго запрещения никогда не была чужда эстонским деятелям в области борьбы против алкоголизма. Определённее же заговорили в пользу этой системы лишь тогда, когда в конце концов оказалось возможным думать о введении её путём законодательства и в России. Центральный Комитет эстонских обществ трезвости отправил на имя Государственной Думы и Государственнаго Совета соответственныя резолюции, а также доставлял эстонским депутатам необходимый при составлении соответствующих законопроектов статистический материал.

Главное же внимание обращается, конечно, на готовность народа к принять этого закона, который открывает для успешности борьбы против алкоголизма совершенно новыя перспективы.

Прекрасным примером беспомощности современной коммунальной борьбы против алкоголизма является город Ревель, где находящаяся в руках эстов городская управа хотела ввести некоторыя органичивающия продажу спиртных напитков меры: закрывать трактиры в праздники на целый день, в будни в 8 часов вечера, окончательно закрывать провинившиеся против правил трактиры и не разрешать открытия новых. Ответом на такого рода резолюции были многочисленные протесты и жалобы трактирщиков и представителей алкогольнаго капитала, сильное противодействие со стороны губернскаго совета и даже со стороны Министерства Внутренних Дел. Многое осталось в Ревель по-старому, несмотря на усилия стоящей за трезвость городской думы и городской управы.

Конечной целью борьбы против алкоголизма выставляется эстонским движением общегосударственное запрещение продажи алкогольных напитков, осуществление чего, конечно, предстоит ещё в далёком будущем.

В области лечения алкоголиков эстонския общества трезвости пока ещё почти ничего не предприняли, так как эта задача пока не по их материальным силам. Имеется лишь одно специальное общество для спасания пьяниц в Ревеле, имеющее свой приют. И в этой области ждёт работа эстонския общества трезвости в будущем.

В заключение укажем на то, что эстонское движение против алкоголизма повлияло и на латышей, которые основали в1891 г. своё первое общество трезвости «Auseklis» по образцу эстонских.

Вся история эстонского антиалкогольнаго движения показывает, на что способен небольшой народ даже в самых затруднительных обстоятельствах. С удалением последних, хотя бы и частичным, напряжённость, энергичность борьбы сильно увеличилась бы, а вместе с тем приблизилась бы победа над злейшим врагом народа, разошлись бы ядовитыя облака спиртных паров, стремящихся закрыть от народа оживляющий свет солнца — его будущее.