Русское Информационное Поле | |||||||
|
Голубой Ангел Льва Овалова
Отец Довмонт был настоятелем Михайло-Архангельского храма села Кобылье Городище. Фактически вокруг церкви и церковного дома было кладбище: в окошко видны могильные кресты. Совершая отпевания покойников, священник заметил одну закономерность: смерть приходит в определённые периоды, умирает сразу несколько человек, хотя и в разных местах прихода. В основном люди умирают в осенне- зимний период, ночью или под утро. Весной и летом погребений намного меньше. Смерть, по мнению священника, как бы напоминает некий призыв. Люди умирают не спонтанно, а как раньше говорили в народе: «Пришёл их час». Отсюда вывод: смерть вещь серьёзная и далеко не случайная, к ней нужно готовиться обстоятельно и без спешки, как это всегда было принято у православных русских людей. Однако теперь о другом. Размышления игумена, напомнили мне о деле, которое следует довести до конца. Связано оно с повестью писателя Льва Овалова (Шаповалова) о похождениях знаменитого советского сыщика майора Пронина. В повести «Голубой ангел» читаем: «Размышления могли бы унести меня в очень далёкие дали, но Иван Николаевич вернул меня на землю. — Коньячок ничего, пить можно, — сказал он, отставляя недопитую рюмку. — Рассказывай. И я быстро и подробно, как всегда этого умел добиваться Пронин, рассказал о своей поездке. — Ну а мы тебя тоже можем кое-чем угостить, — похвалился Иван Николаевич и головой указал Виктору на патефон, стоящий на письменном столе. — Пластинки, брат, у нас новые, заслушаешься! — По-моему, вы патефоны недолюбливали? — сказал я. — Или привыкли за время болезни? — Пожалуй, что не привык, а так… — неопределённо ответил Иван Николаевич. — Заведи-ка! — Какую? — деловито спросил Виктор. — Ту самую — “The Blue Angels”, — сказал Иван Николаевич, и по лёгкой его усмешке мне показалось, что он намеревается меня чем-то удивить. Не задавая других вопросов, Виктор положил на зелёный диск пластинку и завёл патефон. Я не очень хорошо разбираюсь в тонкостях джазовой музыки — это была какая-то медленная ритмичная мелодия, не то блюз, не то танго. Не сильный, но приятный баритон запел заунывную песенку, пел он её на английском языке, слов я не понимал, но мотив волновал и томил, настраивая слушателей на грустный лад. Одним словом, в своём жанре это было неплохо. Напоследок хриплый голос сказал несколько слов, вероятно, пожелал слушателям лёгкой ночи или весёлой жизни, и Виктор поднял мембрану. — Как? — спросил Иван Николаевич. — Ничего, — ответил я. — Приятная музыка — А ну-ка, Виктор, повтори эту пластинку ещё раз, — предложил Пронин. — И обязательно с переводом… Виктор охотно завёл патефон ещё раз и, когда баритон запел, стал ему подтягивать, напевая песенку в русском переводе: Ночь нам покой несёт, и когда все заснёт на земле Спускается с горних высот голубой ангел во мгле, Он неслышно входит в наш дом, наклоняется к нашим устам И спрашивает нас об одном — о тех, кто дорог нам. И не в силах ему противиться — это мать, невеста, жена — Нарушаем мы тайну сердца, называем их имена. А утром с ужасом слышим, что любимых настигла смерть. И тоска проникает в душу, и чернеет небесная твердь. Мы ничего не знаем, не видим божьих сетей, Не знаем, что это ангел уносит лучших людей И вечером одинокие беспечно ложимся спать, И в пропасти сна глубокие падаем опять – Так не спите ночью и помните, что среди ночной тишины Плавает в нашей комнате свет голубой луны. — Ну как? — ещё раз спросил Иван Николаевич. — Занятно, — ответил я. — Мрачновато, но с настроением. — А перевод? — спросил Пронин. — Неплохой, — признал я. — Кто это? — Вот он! — Пронин кивнул на Виктора. — Его работа. На этот раз Железное оказался на высоте. — Молодец! — воскликнул я. — Когда это ты научился? — Чему тут удивляться? — скромно возразил Пронин. — Разве ты не знаешь моей теории о том, что чекист должен быть и жнец, и швец, и на дуде игрец? Виктор теперь английский язык лучше меня знает. — Рассказать, что ли? — вдруг спросил его Виктор и нетерпеливо застучал пальцами по крышке патефона. Иван Николаевич помолчал. — Ладно уж, — разрешил он наконец. — Хвастайся. Может, писателю это и пригодится. Бывшие герои делаются все изворотливее и озлоблённее. История выталкивает со сцены, а уходить не хочется. С каждым годом борьба с политическими преступниками становится все сложнее и резче. Об этом надо писать и развивать в людях осторожность и предусмотрительность». ___________ Пусть мне простится эта длинная цитата. Размышления игумена заставили меня вспомнить сюжет «голубых ангелов», которые ночью забирают жизни близких нам людей. Какое-то это очень нехарактерное для советского писателя стихотворение, и даже хуже – декадентский по форме и содержанию сонет. А этот хриплый голос? Что сказал исполнитель, когда закончился текст песенки. Забегая вперёд скажу: в финале шпионской истории раскрывается тайна слов, но не тайна сонета. Я же для начала усомнился в авторстве советского писателя Шаповалова, но на вскидку не нашёл ни английского оригинала, ни русского. И вот оказывается, что от большого ума (бывает и такое) я искал отгадку под фонарём, потому что там светлее. Автор сонета – уроженец Полтавы советский писатель Лев Шаповалов. В четырнадцать лет Шаповалов создаёт первую на Орловщине сельскую комсомольскую организацию, а в пятнадцать – вступает в РСДРП (б) и становится самым молодым коммунистом в Орловской губернии. Публикуя короткие заметки о сельской жизни в губернской газете получает первый журналистики. Во время гражданской войны осенью 1919 года, пробираясь по тылам белых, Шаповалов доставил в штаб 13 Красной Армии ценные сведения о противнике. Дебютировал писатель в 1926 году длинным стихотворением для советских детей «Пятеро на одних коньках»(Рассказ в стихах для маленьких ребят): В нашем доме, кроме Миши Много маленьких детишек: У сапожника дочурка Развеселенькая Нюрка Петя – дворничихи сын, Вечно бегает босым; У всамделишной портнихи Мальчик Вася – очень тихий И известно даже Зине – Мама служит в магазине. Говорят одно ребята: Все мы — красные солдаты Для палатки зонтик дан Нужен только барабан, Как пойдут веселым маршем – Шум неугомонный Миша – мальчик самый старший, Маленький Буденный. <…> Подарил коньки стальные Папа Мише. С этих пор Все ребята, как шальные Сразу бросились на двор. Миша наш коньками с каждым Поделиться очень рад. Все играют. И однажды Вышел случай у ребят… Самый маленький в компании на коньках увязнет в сугробе, Зина собьёт с ног торговку, Петя уцепится за собачий хвост, Нюка прицепится к извозчику, Миша собьёт с ног барыню: Получив такой удар, Дама – хлоп на тротуар! У ворот стоит народ, Громко барыня орет: — Пусть придет милиция И тебя накажет; Ведь должна лечиться я И собачка даже. Твой отец без промедленья Пусть заплатит за леченье! Посмотрел ей Миша в рот – Видит, барыня все врет. Зубы скалит не простые – Все до капли золотые. Миша вежлив и не глуп, Ей сказал порядочно: — Вы продайте лишний зуб, Их у вас достаточно! Сразу барыня поднялась И за Мишею погналась — Я, кричит, тебя схвачу И еще поколочу! Но коньки блеснули струйкой. Миша крикнул на пути: — Руки коротки, буржуйка, Ребятишек колотить! ___________ Хотя других стихотворных произведений Льва Шаповалова в печати не появлялось, писать стихи он не переставал практически до самой смерти. Однако самое удивительное в том, что стихи эти, подобно «Голубому ангелу», отнюдь не советского содержания: Я ни во что теперь не верю, Сгорая в адовом котле, Ни огнедышащему зверю, Ни даже самой мелкой тле. И погибая в преисподней, Извечным сумраком дыша, Я знаю, что в руке Господней Моя погибшая душа. Растворена она за гробом, Останками в земле соря, И всё же вижу – за сугробом Мерцает новая заря. Вот оно, оказывается, как бывает с большевиками, когда они оказываются перед вратами Вечности. А мне урок: то, что кажется очевидным, порой только кажется: Вчера сожжённый в крематории, Покорный Богу и судьбе, Какие дивные истории Я мог поведать бы тебе! Но Бог хранит святые тайны, Непостижимые уму… Случайно или не случайно Я не откроюсь никому |
|