Sputnik. Ветеран «Ночного дозора» Кленский: «Бронзовые ночи» в Таллине стали позором эстонской этнократии
Источник: sputnik-meedia.ee | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
28.04.21 | 3471
Ежегодно 26 апреля в Эстонии вспоминают "Бронзовые ночи" — события, связанные с уничтожением в центре Таллина Мемориала Воинам-освободителям. Своим взглядом на произошедшее поделился ветеран добровольного народного движения "Ночной дозор" Димитрий Кленский.
15 лет назад русскому и русскоязычному населению Эстонии местная этнократия с одобрения англосаксов и при попустительстве Евросоюза, увы, и бессилия России, преподнесла тяжкий урок – была перерезана пуповина, связывавшая неэстонцев с прародиной своих предков.
Им жёстко дали понять, кто в доме хозяин, а кто – прислуга. И сразу заявили: сначала права эстонцев, потом – права человека. С тех пор ситуация стала приглаживаться во многом благодаря терпимости русского и русскоязычного населения, пишет ветеран "Ночного дозора" Димитрий Кленский.
Но в последнее время она снова напрягает из-за возросшего, даже злобно-воинственного прозападного противостояния с Россией, с которой, между прочим, у местных русских сохраняются самые разные связи, в том числе и родственные. Об их душевном самочувствии в Эстонии кто-то думает?
Принято считать, что "дозорные" отстаивали сохранение "Бронзового солдата" в сквере, рядом с Национальной библиотекой и напротив Карловской церкви. Это – так, памятник и братское кладбище павших при освобождении Таллина красноармейцев символизировали победу над врагом, представлявшим экзистенциальную угрозу для всех народов СССР и, прежде всего, русского, украинского и белорусского.
Не было у этих народов семьи, не потерявшей в войне хотя бы одного родственника. Память об Отечественной войне стала священной и для потомков воевавших.
Но Добровольное народное движение "Ночной дозор" отдавало себе отчёт в том, что значительная часть эстонского народа во главе с этнократами-русофобами воспринимала ту войну, как выбор между двумя оккупациями – немецким и советским. Но и значительная часть эстонского общества понимала, что освобождение Эстонии от немецких захватчиков было и частью битвы за уничтожение гитлеровской Германии и нацизма.
Неслучайно забыты опросы населения в начале апреля 2007 года: в Эстонии за снос памятника было 48% эстонцев, в Таллине – 37% эстонцев. С учётом всего населения эти показатели можно уменьшить на треть, а столицы – наполовину.
То есть, этнократия, обосновывая зачистку Тынисмяги от советской (читай: русской) "скверны", обманывала народ и международную общественность, заявляя о воле подавляющей части эстонского народа, разумеется, без мнения русских и русскоязычных жителей. А эстонских учёных, выступивших с предупреждением об опасности намерений правительства, тут же окрестили "красными профессорами", то есть предателями.
Тынисмяги – "островок свободы"
Этнократия прочерчивала чёткую границу между Западом и Востоком, давая понять местным русским и русскоязычным жителям, а также России, что по реке Нарове и Чудско-Псковскому водоёму проходит граница цивилизаций. С этим не поспоришь. Но при этом Эстония с Западом уже тогда дали понять, что Россия – их вечный враг и её стремления жить в мире и единой семьёй неприемлемы.
Это сопровождалось жёсткой политикой разделения общества по этническому признаку, причём треть "пришлого" населения была задвинута по определению Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации на окраины социально-экономической и общественно-политической жизни общества.
Это обстоятельство, на мой взгляд, было в подсознании активистов "Ночного дозора" и всего неэстонского населения мощным идейным стержнем обороны Солдата-освободителя.
Фактически сквер на Тынисмяги именно в годы восстановленной независимости, а не в советское время, превратился для ущемлённого в правах русского и русскоязычного жителя местом единения, "островком" свободы". Здесь 9 мая он мог массово, плечом к плечу ощущать свою национальную честь и достоинство, подспудно демонстрируя своё стремление к межэтническому равноправию (даже не равенству) в Эстонии.
Всё это и олицетворял "Ночной дозор" и молодёжь, которая на следующий день после осквернения братской могилы и памятника правительством Андруса Ансипа (с одобрения президента ЭР Тоомаса Хендрика Ильвеса) вышла на улицы подавленной от унижения.
Помню парня лет 12, которого я просил днём 27 апреля идти домой, он сказал, как взрослый человек: "Мой дед воевал с Гитлером…" и, повернувшись к такому же бронзовому Гаврошу, иронически проронил: "Дядя чего-то не понимает". Их родители предпочли отсиживаться дома, хотя разговоры взрослых на кухне и формировали мировоззрение юных защитников монумента.
"Юрьева ночь" и "Бронзовые ночи"
Власть, в силу национальных предрассудков не смогла прийти к оптимальному решению проблемы, которое учитывало бы и болезненное восприятие эстонцами многовековой мечты об освобождении от самых разных захватчиков и поработителей, посягательств на независимое эстонское государство с одной стороны и с позицией русских и русскоязычных жителей – с другой.
Власть "спекульнула" на исторических коллизиях, не способная, да и не желавшая, из-за свойственных Западу расистских "атавизмов", к налаживанию гармоничного сосуществования двух языковых групп населения.
В итоге получилась жестокая расправа, как в Таллине, так и на северо-востоке страны, с русской и русскоязычной молодёжью в "Бронзовые ночи", которую задним числом осудил даже Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Эту кару, словно месть за прошлое, можно считать победой в сражении, но ещё не в войне.
К сожалению, Эстония продолжает конфронтацию с Россией и дерусификацию русского населения (1/4 населения) за счёт полной ликвидации всякого образования на русском языке.
Вспоминая проигранную, но героическую и праведную "Юрьеву ночь" – крестьянскую войну в Эстонии в рамках эстонского национально-освободительного движения (1343–1345) против германо-датского ига, ощущаешь гордость за стремление эстонского народа к независимости. Но "Бронзовые ночи" были не войной с захватчиком, а демонстрацией силы в угоду многовекового стремления русофобского Запада подавить Россию. Вот почему победа властей в "Бронзовые ночи" выглядит как постыдная, в отличие от "Юрьевой ночи".
Источник: sputnik-meedia.ee | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
28.04.21 | 3471
15 лет назад русскому и русскоязычному населению Эстонии местная этнократия с одобрения англосаксов и при попустительстве Евросоюза, увы, и бессилия России, преподнесла тяжкий урок – была перерезана пуповина, связывавшая неэстонцев с прародиной своих предков.
Им жёстко дали понять, кто в доме хозяин, а кто – прислуга. И сразу заявили: сначала права эстонцев, потом – права человека. С тех пор ситуация стала приглаживаться во многом благодаря терпимости русского и русскоязычного населения, пишет ветеран "Ночного дозора" Димитрий Кленский.
Но в последнее время она снова напрягает из-за возросшего, даже злобно-воинственного прозападного противостояния с Россией, с которой, между прочим, у местных русских сохраняются самые разные связи, в том числе и родственные. Об их душевном самочувствии в Эстонии кто-то думает?
Принято считать, что "дозорные" отстаивали сохранение "Бронзового солдата" в сквере, рядом с Национальной библиотекой и напротив Карловской церкви. Это – так, памятник и братское кладбище павших при освобождении Таллина красноармейцев символизировали победу над врагом, представлявшим экзистенциальную угрозу для всех народов СССР и, прежде всего, русского, украинского и белорусского.
Не было у этих народов семьи, не потерявшей в войне хотя бы одного родственника. Память об Отечественной войне стала священной и для потомков воевавших.
Но Добровольное народное движение "Ночной дозор" отдавало себе отчёт в том, что значительная часть эстонского народа во главе с этнократами-русофобами воспринимала ту войну, как выбор между двумя оккупациями – немецким и советским. Но и значительная часть эстонского общества понимала, что освобождение Эстонии от немецких захватчиков было и частью битвы за уничтожение гитлеровской Германии и нацизма.
Неслучайно забыты опросы населения в начале апреля 2007 года: в Эстонии за снос памятника было 48% эстонцев, в Таллине – 37% эстонцев. С учётом всего населения эти показатели можно уменьшить на треть, а столицы – наполовину.
То есть, этнократия, обосновывая зачистку Тынисмяги от советской (читай: русской) "скверны", обманывала народ и международную общественность, заявляя о воле подавляющей части эстонского народа, разумеется, без мнения русских и русскоязычных жителей. А эстонских учёных, выступивших с предупреждением об опасности намерений правительства, тут же окрестили "красными профессорами", то есть предателями.
Тынисмяги – "островок свободы"
Этнократия прочерчивала чёткую границу между Западом и Востоком, давая понять местным русским и русскоязычным жителям, а также России, что по реке Нарове и Чудско-Псковскому водоёму проходит граница цивилизаций. С этим не поспоришь. Но при этом Эстония с Западом уже тогда дали понять, что Россия – их вечный враг и её стремления жить в мире и единой семьёй неприемлемы.
Это сопровождалось жёсткой политикой разделения общества по этническому признаку, причём треть "пришлого" населения была задвинута по определению Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации на окраины социально-экономической и общественно-политической жизни общества.
Это обстоятельство, на мой взгляд, было в подсознании активистов "Ночного дозора" и всего неэстонского населения мощным идейным стержнем обороны Солдата-освободителя.
Фактически сквер на Тынисмяги именно в годы восстановленной независимости, а не в советское время, превратился для ущемлённого в правах русского и русскоязычного жителя местом единения, "островком" свободы". Здесь 9 мая он мог массово, плечом к плечу ощущать свою национальную честь и достоинство, подспудно демонстрируя своё стремление к межэтническому равноправию (даже не равенству) в Эстонии.
Всё это и олицетворял "Ночной дозор" и молодёжь, которая на следующий день после осквернения братской могилы и памятника правительством Андруса Ансипа (с одобрения президента ЭР Тоомаса Хендрика Ильвеса) вышла на улицы подавленной от унижения.
Помню парня лет 12, которого я просил днём 27 апреля идти домой, он сказал, как взрослый человек: "Мой дед воевал с Гитлером…" и, повернувшись к такому же бронзовому Гаврошу, иронически проронил: "Дядя чего-то не понимает". Их родители предпочли отсиживаться дома, хотя разговоры взрослых на кухне и формировали мировоззрение юных защитников монумента.
"Юрьева ночь" и "Бронзовые ночи"
Власть, в силу национальных предрассудков не смогла прийти к оптимальному решению проблемы, которое учитывало бы и болезненное восприятие эстонцами многовековой мечты об освобождении от самых разных захватчиков и поработителей, посягательств на независимое эстонское государство с одной стороны и с позицией русских и русскоязычных жителей – с другой.
Власть "спекульнула" на исторических коллизиях, не способная, да и не желавшая, из-за свойственных Западу расистских "атавизмов", к налаживанию гармоничного сосуществования двух языковых групп населения.
В итоге получилась жестокая расправа, как в Таллине, так и на северо-востоке страны, с русской и русскоязычной молодёжью в "Бронзовые ночи", которую задним числом осудил даже Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Эту кару, словно месть за прошлое, можно считать победой в сражении, но ещё не в войне.
К сожалению, Эстония продолжает конфронтацию с Россией и дерусификацию русского населения (1/4 населения) за счёт полной ликвидации всякого образования на русском языке.
Вспоминая проигранную, но героическую и праведную "Юрьеву ночь" – крестьянскую войну в Эстонии в рамках эстонского национально-освободительного движения (1343–1345) против германо-датского ига, ощущаешь гордость за стремление эстонского народа к независимости. Но "Бронзовые ночи" были не войной с захватчиком, а демонстрацией силы в угоду многовекового стремления русофобского Запада подавить Россию. Вот почему победа властей в "Бронзовые ночи" выглядит как постыдная, в отличие от "Юрьевой ночи".
