История последних унижений поэта. Часть 3. Сопротивление материала.
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
29.01.24 | 2762
В жизни часто случается так, что первоначальный посыл исследования биографии исторического персонажа неожиданно оказывается несостоятельным, по причине сопротивление материала. Выясняется, что сопротивление так велико, что требуется корректировка изначальной концепции или вообще полный отказ от неё. Потому, что согласно одному из законов диалектики в некий критический момент количество переходит в качество.
____________
Первоначальная концепция публикации писем к Фелиссе, исходила из того, что семейная лодка супругов Лотарёвых разбилась о риф – настырную и беспринципную интриганку В.Б.Коренди. Жена не выдержала энергичного напора, сдалась и выставила поэта из дома. Выставила навсегда. Но так ли это? Так, но отчасти.
Вмешательство Веры Борисовны сыграло роль триггера в неопределённой ситуации, которая могла закончится либо примирением, либо окончательным разрывом отношений. Если 5 марта (смотри письмо к Августе Барановой) ещё ничего как будто не предвещает бури, то что-то же внезапно накалило обстановку и откуда-то принесло штормовой ветер?
Племянница поэта Нина Георгиевна Аршас, урождённая Круут, рассказывала мне со слов кузины Ольги, что ссоре предшествовала недельная массированная бомбардировка Тойла письмами, телеграммами и телефонными звонками Веры Борисовны. (Кстати, есть аудиозапись беседы.) В одном из писем якобы содержалось 10 способов самоубийства, к которым В.Б. прибегнет, если поэт не приедет к ней на встречу в Таллинн. Фелиссу, которая боялась привидений, она пугала тем, что по ночам будет приходить к ней оттуда.
Пикантная подробность: свидетелем телефонных переговоров была Евдокия Владимировна Штранделл – многолетняя пассия поэта, с которой у него был весьма прагматический продуктовый роман. Евдокия Владимировна была женой хозяина лавки в Тойла – единственного места, где был установлен телефон. Можно только представить, в каком виде доходили до Фелиссы подробности телефонных переговоров поэта с Верой Борисовной. Нельзя сказать, чтобы Фелисса и Евдокия Штранделл были подругами, но ради кредита в лавке Фелисса на многое закрывала глаза, причём не один год.
Если 7 марта поэт покинул Тойла, то не ради жизни с Верой Борисовной, а потому что 10 марта в Таллинне должно было состоятся чествование в честь 30-летнего юбилея его творческой деятельности и оно состоялось! Кстати, 8 марта он ещё где-то рядом, скорее всего, в Пюхайыги у Чернецкого, но 9-го уже в Таллинне.
Вернулся в Тойла, но дома его не приняли. Вместо этого Фелисса внезапное уезжает в Таллинн к подруге. Без неё сестры и мать не вправе принять решение. В этот момент, т.е. не ранее 12 марта в Пюхайыги появляется Вера Борисовна. Её не было 10 числа на торжествах в Таллинне, а 11 она всё ещё ищет поэта в Тойла.
До конца 1935 года поэт живёт надеждой на прощение и возвращение домой, но разводка уже началась. Едва ли не каждую неделю он пишет покаянные письма в Тойла. Вероятно, Фелисса, что-то ему отвечает, но большая часть писем поэта и писем Фелиссы не сохранилась. Полагаю, не случайно. И, насколько я знаю, Вакх, бежавший в 1944 году в Швецию, этих писем увезти не мог.
С нашей точки зрения Вера Борисовна ошиблась в объекте: пыталась завладеть белым лебедем – европейской знаменитостью, гастролёром, а получила на руки больную, умученную жизнью синичку, причём абсолютно без средств к существованию. Поэт привык жить литературным трудом и гордился, что никогда в жизни не работал и не служил, исключая пару недель воинской повинности в учебном батальоне. В 1935 году жить в Европе, а тем более в Эстонии исключительно литературным трудом уже невозможно. Однако Вера Борисовна и Фелисса рассматривают его в качестве кормильца.
Если налаженный быт в Тойла позволял экономить и сводить концы с концами, то жизнь с Верой Борисовной преподнесла сюрприз: на попечении поэта оказались Фелисса и сын Вакх, но прибавилась Вера Борисовна и её дочь Валерия. Примем во внимание, что уже в Пюхайыги к поэту присоединилась его няня – Мария Неупокоева, которую тоже выставили из Тойла. Итого, включая самого поэта шесть (!) безработных ртов. Есть от чего прийти в отчаянье!
Может показаться странным, но Фелисса и Вера Борисовна быстро образовали симбиоз, регулярно изымая у поэта гроши, которые он добывал (не зарабатывал!) с большим трудом и постоянными унижениями. Причём Вера Борисовна порой делилась своим заработком с Фелиссой, словно признавая её первенство в симбиозе. При этом Вера Борисовна разыгрывает партию жертвы – она постоянно больна, то глаз, то лёгкие (чахотка), то что-нибудь ещё. Фелисса предъявляет болезнь почек, заработанную всего за год на ткацкой фабрике. Обе пережили поэта, причём болезненная Вера Борисовна очень даже надолго. А вот он их не пережил.
Поэту изобретали всякие болезни вроде сердечной ангины. Сейчас звучит дико, но с медицинской точки зрения это банальная стенокардия (лат. Angina Pectoris – грудная жаба) – болевой синдром в грудной клетке, одно из проявлений ишемической болезни сердца. От В.Б. мы узнаём, что поэту при его туберкулёзе и стенокардии зачем-то делали пункцию костного мозга, причём в домашних условиях!
_______________
Любопытна трансформация образа Веры Борисовны. В письмах к Фелиссе она рабыня, зарабатывающая для неё деньги продажей книг поэта и отчислениями из своего жалованья на службе. Ей приписывается длинный ряд мерзостей, включая попытку выскочить замуж за родного дядю, что вообще-то правда. Дядя, любивший Веру, женился на её младшей сестре Валерии. Такая великая любовь была с поэтом, что она готова была тут же променять его на дядю. Инцест вообще-то. В письмах к общим знакомым Фелисса вне критики, так, мелкие претензии. Зато, когда нужны деньги, она, а не Вера Борисовна становится гениальной русской поэтессой, погибающей от голода вместе с сыном. Для незнакомых Вера Борисовна предстаёт в образе едва ли не ангела – мягкая, заботливая готовая всем пожертвовать ради поэта, et cetera.
Этот ангел вынудит больного поэта написать сразу два завещания в её пользу, хотя отлично знает, что у него ничего нет кроме одежды, обуви и личных вещей. Фелисса не отдала ему ни одной книги из его личной библиотеки, ни одной рукописи. Однако Вера Борисовна загадала дальше Фелиссы: после войны она стала единственной женой и наследницей поэта стараниями Всеволода Рождественского и Георгия Шенгели, а дочь Валерия Порфирьевна волшебным образом преобразилась в Валерию Игоревну Северянину.
Признаться, я не сразу сообразил, что часть псевдонима преобразовалась в фамилию именно с лёгкой руки поэта, чем и воспользовалась потом Вера Борисовна: он пишет письма, адресуя их не Фелиссе Лотарёвой, но Felisse Severjanin. Это сам поэт повинен в том, что посмертно обзавёлся лжевнуком – Игорем Северяниным-младшим, сыном актёра Таллиннского русского драматического театра Олега Мирова.
Всё это паскудство есть в письмах поэта и в «воспоминаниях» Веры Борисовны. И этот материал изо всех сил сопротивляется «истории любви», взывая к справедливости. Это теперь мы знаем, что туберкулёзные больные в периоды обострения болезни становятся влюбчивыми, а в 1935 году это выглядело как распутство. И распутство это оправдывало разводку.
__________
Так вот о сопротивлении материала: задумано было как письма Игоря к Фелиссе, а получилась история последних унижений поэта двумя женщинами – венчанной женой и женой по совести. Какая уродливая конструкция – по совести! Обе вели себя бессовестно. Обе без всякой жалости загнали в гроб великого русского поэта. И, если у Фелиссы были формальные причины к разводке, то у Веры Борисовны вообще никаких причин, кроме разочарования в негодном объекте не было. Ну, так она сама виновата в своём выборе, никто за руку не тянул и в musculus gluteus maximus не пинал.
Между тем, и это следует признать, Фелисса и её семья подарили поэту без малого 15 лет активной творческой жизни. Семье мы обязаны тем, что у поэта была возможность творить.
Вера Борисовна отняла, что смогла, ничего не предложив взамен. В 1940 году Игорь Васильевич напишет всего одно достойное Поэта стихотворение, которое Вера Борисовна присвоит себе.
Письма вот-вот будет изданы, и вы увидите, что рыбалка занимала его мысли и доставляла ему последнюю радость в жизни. Скáжите, что и этого уже не мало. Пожалуй, немало. Если, конечно, не с чем сравнивать.
_____________
Проект «последних унижений поэта» в феврале будет завершён – 200 страниц невероятных приключений поэта между Таллинном и Усть-Нарвой. Приглашаю поучаствовать в издании. Именно принять участие в проекте. Ни у кого ничего не прошу, но предлагаю. Книга будет издана и немедленно станет библиографической редкостью, а участники проекта обладателями последних тайн поэта.
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
29.01.24 | 2762
В жизни часто случается так, что первоначальный посыл исследования биографии исторического персонажа неожиданно оказывается несостоятельным, по причине сопротивление материала. Выясняется, что сопротивление так велико, что требуется корректировка изначальной концепции или вообще полный отказ от неё. Потому, что согласно одному из законов диалектики в некий критический момент количество переходит в качество.
____________
Первоначальная концепция публикации писем к Фелиссе, исходила из того, что семейная лодка супругов Лотарёвых разбилась о риф – настырную и беспринципную интриганку В.Б.Коренди. Жена не выдержала энергичного напора, сдалась и выставила поэта из дома. Выставила навсегда. Но так ли это? Так, но отчасти.
Вмешательство Веры Борисовны сыграло роль триггера в неопределённой ситуации, которая могла закончится либо примирением, либо окончательным разрывом отношений. Если 5 марта (смотри письмо к Августе Барановой) ещё ничего как будто не предвещает бури, то что-то же внезапно накалило обстановку и откуда-то принесло штормовой ветер?
Племянница поэта Нина Георгиевна Аршас, урождённая Круут, рассказывала мне со слов кузины Ольги, что ссоре предшествовала недельная массированная бомбардировка Тойла письмами, телеграммами и телефонными звонками Веры Борисовны. (Кстати, есть аудиозапись беседы.) В одном из писем якобы содержалось 10 способов самоубийства, к которым В.Б. прибегнет, если поэт не приедет к ней на встречу в Таллинн. Фелиссу, которая боялась привидений, она пугала тем, что по ночам будет приходить к ней оттуда.
Пикантная подробность: свидетелем телефонных переговоров была Евдокия Владимировна Штранделл – многолетняя пассия поэта, с которой у него был весьма прагматический продуктовый роман. Евдокия Владимировна была женой хозяина лавки в Тойла – единственного места, где был установлен телефон. Можно только представить, в каком виде доходили до Фелиссы подробности телефонных переговоров поэта с Верой Борисовной. Нельзя сказать, чтобы Фелисса и Евдокия Штранделл были подругами, но ради кредита в лавке Фелисса на многое закрывала глаза, причём не один год.
Если 7 марта поэт покинул Тойла, то не ради жизни с Верой Борисовной, а потому что 10 марта в Таллинне должно было состоятся чествование в честь 30-летнего юбилея его творческой деятельности и оно состоялось! Кстати, 8 марта он ещё где-то рядом, скорее всего, в Пюхайыги у Чернецкого, но 9-го уже в Таллинне.
Вернулся в Тойла, но дома его не приняли. Вместо этого Фелисса внезапное уезжает в Таллинн к подруге. Без неё сестры и мать не вправе принять решение. В этот момент, т.е. не ранее 12 марта в Пюхайыги появляется Вера Борисовна. Её не было 10 числа на торжествах в Таллинне, а 11 она всё ещё ищет поэта в Тойла.
До конца 1935 года поэт живёт надеждой на прощение и возвращение домой, но разводка уже началась. Едва ли не каждую неделю он пишет покаянные письма в Тойла. Вероятно, Фелисса, что-то ему отвечает, но большая часть писем поэта и писем Фелиссы не сохранилась. Полагаю, не случайно. И, насколько я знаю, Вакх, бежавший в 1944 году в Швецию, этих писем увезти не мог.
С нашей точки зрения Вера Борисовна ошиблась в объекте: пыталась завладеть белым лебедем – европейской знаменитостью, гастролёром, а получила на руки больную, умученную жизнью синичку, причём абсолютно без средств к существованию. Поэт привык жить литературным трудом и гордился, что никогда в жизни не работал и не служил, исключая пару недель воинской повинности в учебном батальоне. В 1935 году жить в Европе, а тем более в Эстонии исключительно литературным трудом уже невозможно. Однако Вера Борисовна и Фелисса рассматривают его в качестве кормильца.
Если налаженный быт в Тойла позволял экономить и сводить концы с концами, то жизнь с Верой Борисовной преподнесла сюрприз: на попечении поэта оказались Фелисса и сын Вакх, но прибавилась Вера Борисовна и её дочь Валерия. Примем во внимание, что уже в Пюхайыги к поэту присоединилась его няня – Мария Неупокоева, которую тоже выставили из Тойла. Итого, включая самого поэта шесть (!) безработных ртов. Есть от чего прийти в отчаянье!
Может показаться странным, но Фелисса и Вера Борисовна быстро образовали симбиоз, регулярно изымая у поэта гроши, которые он добывал (не зарабатывал!) с большим трудом и постоянными унижениями. Причём Вера Борисовна порой делилась своим заработком с Фелиссой, словно признавая её первенство в симбиозе. При этом Вера Борисовна разыгрывает партию жертвы – она постоянно больна, то глаз, то лёгкие (чахотка), то что-нибудь ещё. Фелисса предъявляет болезнь почек, заработанную всего за год на ткацкой фабрике. Обе пережили поэта, причём болезненная Вера Борисовна очень даже надолго. А вот он их не пережил.
Поэту изобретали всякие болезни вроде сердечной ангины. Сейчас звучит дико, но с медицинской точки зрения это банальная стенокардия (лат. Angina Pectoris – грудная жаба) – болевой синдром в грудной клетке, одно из проявлений ишемической болезни сердца. От В.Б. мы узнаём, что поэту при его туберкулёзе и стенокардии зачем-то делали пункцию костного мозга, причём в домашних условиях!
_______________
Любопытна трансформация образа Веры Борисовны. В письмах к Фелиссе она рабыня, зарабатывающая для неё деньги продажей книг поэта и отчислениями из своего жалованья на службе. Ей приписывается длинный ряд мерзостей, включая попытку выскочить замуж за родного дядю, что вообще-то правда. Дядя, любивший Веру, женился на её младшей сестре Валерии. Такая великая любовь была с поэтом, что она готова была тут же променять его на дядю. Инцест вообще-то. В письмах к общим знакомым Фелисса вне критики, так, мелкие претензии. Зато, когда нужны деньги, она, а не Вера Борисовна становится гениальной русской поэтессой, погибающей от голода вместе с сыном. Для незнакомых Вера Борисовна предстаёт в образе едва ли не ангела – мягкая, заботливая готовая всем пожертвовать ради поэта, et cetera.
Этот ангел вынудит больного поэта написать сразу два завещания в её пользу, хотя отлично знает, что у него ничего нет кроме одежды, обуви и личных вещей. Фелисса не отдала ему ни одной книги из его личной библиотеки, ни одной рукописи. Однако Вера Борисовна загадала дальше Фелиссы: после войны она стала единственной женой и наследницей поэта стараниями Всеволода Рождественского и Георгия Шенгели, а дочь Валерия Порфирьевна волшебным образом преобразилась в Валерию Игоревну Северянину.
Признаться, я не сразу сообразил, что часть псевдонима преобразовалась в фамилию именно с лёгкой руки поэта, чем и воспользовалась потом Вера Борисовна: он пишет письма, адресуя их не Фелиссе Лотарёвой, но Felisse Severjanin. Это сам поэт повинен в том, что посмертно обзавёлся лжевнуком – Игорем Северяниным-младшим, сыном актёра Таллиннского русского драматического театра Олега Мирова.
Всё это паскудство есть в письмах поэта и в «воспоминаниях» Веры Борисовны. И этот материал изо всех сил сопротивляется «истории любви», взывая к справедливости. Это теперь мы знаем, что туберкулёзные больные в периоды обострения болезни становятся влюбчивыми, а в 1935 году это выглядело как распутство. И распутство это оправдывало разводку.
__________
Так вот о сопротивлении материала: задумано было как письма Игоря к Фелиссе, а получилась история последних унижений поэта двумя женщинами – венчанной женой и женой по совести. Какая уродливая конструкция – по совести! Обе вели себя бессовестно. Обе без всякой жалости загнали в гроб великого русского поэта. И, если у Фелиссы были формальные причины к разводке, то у Веры Борисовны вообще никаких причин, кроме разочарования в негодном объекте не было. Ну, так она сама виновата в своём выборе, никто за руку не тянул и в musculus gluteus maximus не пинал.
Между тем, и это следует признать, Фелисса и её семья подарили поэту без малого 15 лет активной творческой жизни. Семье мы обязаны тем, что у поэта была возможность творить.
Вера Борисовна отняла, что смогла, ничего не предложив взамен. В 1940 году Игорь Васильевич напишет всего одно достойное Поэта стихотворение, которое Вера Борисовна присвоит себе.
Письма вот-вот будет изданы, и вы увидите, что рыбалка занимала его мысли и доставляла ему последнюю радость в жизни. Скáжите, что и этого уже не мало. Пожалуй, немало. Если, конечно, не с чем сравнивать.
_____________
Проект «последних унижений поэта» в феврале будет завершён – 200 страниц невероятных приключений поэта между Таллинном и Усть-Нарвой. Приглашаю поучаствовать в издании. Именно принять участие в проекте. Ни у кого ничего не прошу, но предлагаю. Книга будет издана и немедленно станет библиографической редкостью, а участники проекта обладателями последних тайн поэта.
