Летом этого года Парламентская ассамблея Совета Европы учредила должность генерального докладчика по российским демократическим силам, которую занял делегат от Эстонии Ээрик-Нийлес Кросс. О том, в чем заключается его мандат, и как ПАСЕ видит сотрудничество с антивоенно-настроенными представителями российской эмиграции, Кросс рассказал корреспонденту ERR Антону Алексееву.

- С какой целью ПАСЕ учредила пост генерального докладчика по российским демократическим силам (General Rapporteur on Russian democratic forces), и почему именно вы его заняли?

- Начиная с февраля 2022 года ПАСЕ активно обсуждала проблему агрессии России и приняла целый ряд соответствующих резолюций. Начало было положено в марте того же года, когда на внеочередном заседании РФ была исключена не только из Парламентской ассамблеи, но и из Совета Европы. Это уникальный случай среди крупных международных организаций, поскольку в остальных случаях Россия сохраняет свое присутствие – например, в ОБСЕ, которая также занимается проблематикой прав человека. Однако в случае ПАСЕ представители парламентов 46 стран приняли решение о том, что Россия не может быть частью организации, в основе деятельности которой лежит уважение к правам человека, демократии, справедливости и праву. Но в то же время остается важный вопрос: каким образом и в какой степени можно защищать права человека в Российской Федерации? Если ли еще россияне, разделяющие европейские ценности? Возможно, когда-нибудь они захотят вернуться в свою страну? При этом мы видим и геополитический процесс, выражающийся в том, что все больше различных сил на Западе говорят о необходимости вернуться к диалогу с Россией.

Со своей стороны ПАСЕ приняла ряд резолюций и пришла к определенным выводам. Во-первых, последние так называемые президентские выборы в России были проведены с нарушениями российской же Конституции, и, соответственно, являются незаконными и сфальсифицированными – именно выборы в целом, а не только их результаты. В правовом смысле это означает, что Путин не представляет российский народ, и в России нет легитимной государственной власти – такова позиция ПАСЕ.

Но отсюда возникает вопрос: а кто в таком случае для европейцев представляет Россию? Ситуация такова, что не представляет никто. Тем не менее, идея свободной России существует. Факт также заключается в том, что сотни тысяч людей бежали из РФ за последние два с половиной года. Многие из них, по крайней мере на словах, против режима, они пытаются самоорганизовываться, сохранять идеи демократии, а также выступают против войны. И ПАСЕ, как в ходе общих заседаний, так и в ходе работы в комиссиях, пришла к выводу, что необходимо составить хотя бы первичное представление об этих людях, найти их и начать с ними некий системный диалог. И, возвращаясь к тому, о чем я уже говорил, если кто-то будет выступать за диалог с Россией, то ПАСЕ может ответить, что мы такой диалог уже ведем. И если вы хотите разговаривать с Россией, то спросите сначала у тех, кто разделяет наши принципы, как следует действовать.

Собственно, исходя из этого, ПАСЕ и пришла к выводу о необходимости учреждения такой должности, как докладчик по российским демократическим силам. Это не уникальное явление – в ПАСЕ есть аналогичные докладчики по вопросам политзаключенных, отмене смертной казни и т. д. ПАСЕ в данном случае выбирает одного из членов Ассамблеи, который не столько составляет рапорты, сколько является контактным лицом, отвечающим за конкретную тему в течение определенного периода – обычно одного года с последующим продлением. И комиссия ПАСЕ по политическим вопросам рекомендовала на этот пост меня.

- И что вы уже успели сделать в статусе генерального докладчика? В частности, с кем уже успели встретиться?

- Получив новое задание, имеет смысл попытаться понять, что в принципе возможно сделать. Я составил, как мне кажется, достаточно реалистичный план действий и попытался описать свой мандат, который частично вытекает из принятых ПАСЕ резолюций. Эта программа действий была одобрена политической комиссией ПАСЕ, и работа началась. Первой задачей стало определение того, кого в принципе можно считать демократическими силами, а кого нет – и это обсуждение все еще продолжается. ПАСЕ считает, что нашими партнерами по диалогу могут быть те организации и частные лица, которые, во-первых, разделяют европейские ценности – такие как демократия, права человека и т. д. И, во-вторых, те, кто признает территориальную целостность Украины, активно выступает против войны и против путинского режима. Все, кто считает, что соответствует этим критериям, могут с нами связаться. Мы также заявили, что Берлинская декларация, выражающая позицию российских организаций, открыта для подписания (в апреле прошлого года на третьем конгрессе "Антивоенного комитета России", который прошел в Берлине, участниками была принята "Декларация российских демократических сил", в которой содержатся требования освобождения всех украинских оккупированных территорий, наказания агрессора и смены режима в России – прим. ред.). ПАСЕ поддерживает принципы, изложенные в этой декларации, и призывает всех, кто хотел бы поддерживать с нами диалог, присоединиться к этой декларации.

Я побывал и выступил в Вильнюсе на конференции "Форума свободной России" Гарри Каспарова, в Берлине на конференции "Антивоенного комитета" Михаила Ходорковского, а также встретился с российскими политиками из различных стран – я имею в виду политиков в изгнании. Наша позиция заключается в том, что наше общение напрямую с оппозиционерами в России для них небезопасно, а потому мы будем общаться с организациями российский оппозиции в изгнании, у которых есть сеть своих сторонников в России. И такая сеть работает – например, с ее помощью удалось найти многих украинских военнопленных, содержащихся в российских тюрьмах. Зачастую они считаются пропавшими без вести, но благодаря работе этой сети информация о них доходит до их семей, а сами они в итоге попадают в списки на обмен. По моим данным, таких людей, обмененных в результате помощи российский оппозиции, уже более 1000 человек.

- Вы назвали имена Гарри Каспарова и Михаила Ходорковского. А кроме них вы еще с кем-то из российских оппозиционеров за рубежом встречались?

- В последнее время достаточно активно действует мой старый друг Владимир Кара-Мурза и Фонд "Свободная Россия". Они базируются в США, но мы поддерживаем с ними контакт. Вообще есть немало прекрасных людей. Однако важно также подчеркнуть, что Совет Европы в качестве задачи – не знаю, правда, как скоро удастся ее решить – ставит налаживание именно структурного диалога с российскими демократическими силами.

- И что это означает?

- Это записано в резолюциях ПАСЕ. По моему мнению, это означает, что структурный диалог возможен лишь тогда, когда существует структура. Как может выглядеть эта структура? Вообще-то ПАСЕ состоит из делегаций парламентов стран-членов. В России нет легитимного парламента, но есть находящиеся за границей организации и активисты. Мы обратились к ним с предложением сформировать делегацию российской оппозиции, которая могла бы принимать участие в сессиях ПАСЕ. Речь при этом не идет о голосовании в зале заседаний, но о проведении встреч, обмене с нами информацией и в принципе демонстрации время от времени бело-сине-белого флага.

- Наш разговор становится все интереснее. Я тут немного изучил на сайте ПАСЕ ваш мандат. Там в том числе идет речь об учреждении некоего "демократического паспорта". В прошлом году здесь, в Таллинне, проходила конференция Форума свободной России, организаторы которого выступали с идеей выдавать подобный документ, который был бы признан в Европе и помог бы многим настроенным против Путина и в результате вынужденным уехать из страны россиянам хоть как-то решать свои бытовые проблемы в эмиграции. Тогда идею такого документа осмеяли, а сам документ обозвали "паспортом хорошего русского". Сейчас эта идея воскресла и стала одним из направлений вашей работы. Когда такой "демократический паспорт" может появиться, какие права он будет давать обладателю, и кто сможет претендовать на его получение?

- "Демократический паспорт" – это, скорее, метафора. Но проблема, если коротко, заключается в том, что на данный момент в Европе на тех или иных законных основаниях находятся очень разные граждане России. Есть старая эмиграция, которая прибыла сюда в советское время, а так же те, кто приехали уже в путинскую эпоху, но еще до полномасштабной войны. Есть также те, кто прибыл после февраля 2022 года. Однако европейские государства в целом относятся к ним ко всем как к единой группе.

Проблема в том, что если олигарх, который в хороших отношениях с путинским режимом, может свободно перемещаться по Европе (конечно, если он не под санкциями), не имея проблем с документами, то ходатайствующие об убежище беженцы попадают в шестеренки бюрократической машины. Москва постоянно старается им вредить – например, они зачастую не могут продлить свои паспорта. Против многих возбуждены на родине уголовные дела. Им некуда ехать, и в то же время они не могут справиться с нашей бюрократией. Было бы справедливо эти две группы разделять. Тут, конечно, возникает классический вопрос: как отличить хорошего россиянина от плохого? Это, безусловно, нелегко. Предложений и идей тут много. К тому же это вопрос суверенитета каждого конкретного государства, которое само решает, как оно относится к иностранцам и какими правами их наделяет – международных соглашений тут нет. ПАСЕ сейчас старается проанализировать, как страны Европы решают эту проблему. Со своей стороны мы предложили в качестве критерия уже упоминавшуюся Берлинскую декларацию. Тот, кто подписал этот документ, с точки зрения Российской Федерации совершил преступление. За такое сажают.

- За сам факт подписания декларации?

- Конечно. "Путин должен уйти, война преступна, военных преступников – под суд, российская империалистическая политика должна закончиться!" – думаю, минимум пару лет за такое получить можно. Таким образом, это уже некий фильтр. Каспаров и его единомышленники выступили с идеей, чтобы гражданин Российской Федерации для получения вида на жительство или разрешения на проживание на территории Евросоюза должен был бы сделать определенное заявление, которое, по сути, и выражено в Берлинской декларации. То есть человек открыто подтверждает, что признает территориальную целостность Украины, а войну считает преступной. Проще говоря, если ты способен быстро, одним предложением произнести "Путин – преступник, Крым – украинский, война – преступна" – то с тобой можно уже говорить дальше. Это уже позиция.

- А у вас есть вообще представление о том, сколько человек может соответствовать таким критериям? В случае украинских беженцев в Европе принято говорить приблизительно о семи миллионах, в том числе у нас в Эстонии находятся 70 000 из них. Под Берлинской декларацией на данный момент поставили свои подписи чуть менее чем 32 000 человек.

- Этот процесс идет, ситуация все время меняется, так что трудно сказать. Люди находятся в разных странах, и их правовое положение очень разное. Вопрос в том, хотим ли мы, то есть европейские государства, им помочь. Я считаю, что упорядочить этот процесс каким-то образом необходимо. По моим оценкам, тех, кто уехал после февраля 2022 года, примерно миллион человек. Это люди, конечно, разные. Важна также их самоорганизация. Но мне кажется, что мы могли бы предложить такого рода политическим беженцам некую альтернативу. На данный момент у таких людей несколько возможностей. Первая – попросить убежища, но часто к такому способу по различным причинам стараются не прибегать. Тут можно спросить – а почему? Возможно, человек хочет продолжать ездить в Россию, у него там куча дел, и он не хочет разрывать полностью связи с родиной. Многие на это не решаются. Вторая возможность – попытаться с российским паспортом получить некое разрешение на проживание в стране-члене ЕС, не ходатайствуя при этом об убежище. Многие государства ЕС, в том числе Эстония, решили, что, видимо, не стоит принимать тех, кто просто хочет пить тут капучино, потому что в России вдруг как-то плохо стало. Тем не менее, некоторые страны Евросоюза продолжают эту практику. И третья возможность – это то, о чем мы говорим. Ведь проживание с российским паспортом за рубежом вынуждает поддерживать с российским государством такие отношения, чтобы на тебя не завели уголовное дело, чтобы российское консульство продлило тебе паспорт. Все это создает проблемы для европейцев – мы ведь хотим понять, что это в конечном счете за люди. И мы предлагаем альтернативу – человек, который политически себя идентифицирует, теоретически подвергает тем самым себя определенному риску. Но одновременно он становится для нас понятным, и мы можем предложить ему защиту. Однако на данный момент такой альтернативы нет. Поэтому идея "демократического паспорта" – это хорошая идея.

- Я правильно понимаю, что представления о том, сколько претендентов на такой "демократический паспорт" может появиться, у нас нет? Пока что единственная цифра, которой мы можем оперировать — это 31 000 подписантов Берлинской декларации?

- Это сложный вопрос, тем более, что речь идет пока лишь об идее, так что потенциальное количество оценить очень сложно. Под Берлинской декларацией подписались в первую очередь наиболее активные люди, реально настроенные и выступающие против Путина. А средний беженец пытается хоть как-то справиться со своими повседневными проблемами, оплатить все счета и т. д. Если мы с вами вспомним эстонскую эмиграцию после Второй мировой войны, то она в итоге стала очень хорошо политически организованной, но это заняло определенное время. И в данном случае это тоже вопрос времени. Ведь для политических групп в эмиграции главный вопрос – как долго мы планируем оставаться в эмиграции? Мы уже в следующем году вернемся и будем освобождать родину или нам тут надо продержаться 50 лет?

- На этот вопрос сейчас никто не сможет ответить.

- Да, никто этого не знает. Нужно просто быть готовыми в любой момент – будь то завтра или через 50 лет.

- Политические группы в эмиграции – это отдельная тема. Российская оппозиция как дома не отличалась единством, так и сохраняет эту особенность в изгнании. Это касается и тех ее представителей, с которыми вы встречались в ПАСЕ в начале сентября этого года. Не все из них подписали Берлинскую декларацию, а представители Фонда борьбы с коррупцией вообще не участвовали в Берлинском конгрессе "Антивоенного комитета России". Вы как докладчик ПАСЕ в курсе разногласий между различными группами в среде российской оппозиции? Слышали ли вы что-нибудь, например, о противостоянии Леонида Волкова (ФБК) и Леонида Невзлина и Михаила Ходорковского? Ведь по логике вещей, если ПАСЕ заинтересована в структурном диалоге, то вам предстоит в какой-то мере играть роль третейского судьи в конфликтах различных групп российской оппозиции, чтобы в итоге они смогли сформировать некую структуру. Вы готовы к этому?

- Конфликт между ФБК и "Антивоенным комитетом", конечно, выбивается из привычных рамок, но вообще конфликты как в парламентах, так и в эмиграции – совершенно нормальная вещь. В эстонской послевоенной эмиграции вообще было два правительства в изгнании, которые между собой, мягко говоря, не ладили. Сама Парламентская ассамблея состоит из делегаций парламентов стран-членов, а в каждом парламенте всегда идет борьба, включая наш, эстонский. В российском парламенте, кстати, никакой борьбы нет – в Госдуме царит тотальное единомыслие. Так что это хорошо, если в парламенте собираются приверженцы различных взглядов и позиций. И я, конечно, не хочу и не намерен вмешиваться в возможные конфликты внутри будущей российской делегации. Если они найдут в себе силы сидеть рядом в одном помещении, то и я найду себе там место.

- В августе этого года в результате обмена на свободе и одновременно в эмиграции оказалось несколько российских оппозиционеров и политзаключенных – в частности Владимир Кара-Мурза и Илья Яшин. Недавно они, а также вдова Алексея Навального Юлия организовали в Берлине антивоенный марш. В Украине к этому мероприятию отнеслись критически, поскольку участники и организаторы прямо не требовали военного поражения России, настаивали на том, что Путин и российский народ – не одно и то же, а также не призывали поддерживать украинскую армию, борющуюся с агрессором. Исходя из всего вышесказанного, считаете ли вы тех же Кара-Мурзу и Яшина своими партнерами по диалогу, с которыми следует сотрудничать? Кроме того, если изучить цели, обозначенные в вашем мандате генерального докладчика ПАСЕ, то одной из них является "поддерживать диалог между Украиной и российскими демократическими силами". Вы считаете, что это в принципе реально?

- На данный момент большим достижением можно считать, если украинцы и россияне вообще согласны находиться вместе в одном зале. В Страсбурге нам удавалось этого добиться. На самом деле, среди российских политиков есть немало тех, кто искренне желает Украине успеха и понимает, что Россия должна потерпеть поражение. Так что возможности для диалога есть. Что касается марша, то я не в курсе, что там Кара-Мурза и другие участники марша продекларировали, а что – нет. Но в глобальном плане можно констатировать, что различия между политическими группами в российской эмиграции определяются их отношением к Украине. В целом есть три позиции. Наиболее рельефную и честную представляет, например, Каспаров: честный российский демократ должен поддерживать Украину, включая военную поддержку. Он должен поддерживать россиян, которые сражаются в составе ВСУ и, в общем, понимать, что демократия в России возможна лишь после победы Украины в войне. Другая позиция – это позиция "Антивоенного комитета" Михаила Ходорковского. В этот комитет входят различные организации, но в целом их позиция такова, что Украина должна победить, Россия должна проиграть, империализм должен быть похоронен, но при этом российский демократ сам в войне участвовать не должен, как не должен оказывать и военную поддержку – он оказывает гуманитарную помощь, помогает искать военнопленных и т.д. Их логика примерно такова: немцы, которые во время Второй мировой войны сражались в рядах союзников против Гитлера, потом не принимали особого участия в строительстве новой, послевоенной Германии – в отличие от тех, кто оказывал политическое сопротивление. Ну и третья позиция – это позиция бывшей команды Навального, то есть ФБК, хотя там есть и другие организации. Они самые многочисленные и позиционируют себя как российских политиков, избиратель которых находится в России. И они в вопросе поддержки Украины гораздо более осторожны. Да, они называют войну преступной и говорят, что территориальную целостность Украины нужно восстановить – но дальше начинаются сомнения и колебания в отношении Крыма и т.д. Вот такие три категории.

- Это означает, что описанная вами позиция ФБК исключает возможность вашего сотрудничества с ними?

- Диалог, разумеется, никогда не может быть исключен. Но надо сказать, что в настоящее время команда Навального сама себя исключила из числа тех, кто мог бы поддерживать диалог с ПАСЕ.

- В вашем мандате содержится и "дорожная карта", то есть план действий. В соответствии с ним уже в первой половине будущего года должна быть сформирована российская демократическая делегация в ПАСЕ. Но если делегации остальных стран-членов организации назначаются национальными парламентами из числа законно избранных депутатов, то кто и как будет формировать делегацию российских демократических сил? Не случится ли так, что в ПАСЕ будут заседать те российские оппозиционеры, кто сам себя туда назначил?

- Наверное, нет смысла притворяться, что здесь, в изгнании, можно организовать и провести выборы, в которых примут участие все находящиеся здесь россияне. Скажем прямо – это невозможно. Обсуждение того, как будет сформирована эта делегация, сейчас активно идет, и ПАСЕ не намерена вмешиваться и указывать российским демократическим организациям, как они должны выбирать своих представителей (в состав делегации российских демократических сил в ПАСЕ – прим. ред.). В каком-то смысле эти обсуждения позволяют наработать очень хороший опыт взаимодействия в попытке сформировать общее представительство российской оппозиции. Но поскольку речь идет о политиках в изгнании, то о неких общих выборах говорить не приходится. Возможно, каждая из организаций выдвинет своих представителей на основе внутренних выборов.

- А у вас есть представление о том, сколь многочисленна в принципе может быть в итоге эта делегация?

- Одним из критериев могла бы стать численность различных парламентских делегаций. В случае России это было 18 человек, но сейчас, возможно, такая полноформатная делегация и не нужна. Но это зависит также от количества российских демократических организаций на данный момент. Возможно, их все нужно пересчитать и делегировать от каждой по два представителя. Возможен и подход по географическому принципу, поскольку россияне, о которых мы говорим, все больше начинают самоорганизовываться в тех государствах, где они оказались – есть организация во Франции, есть в Германии, в Великобритании. И в таком случае в делегацию могли бы войти по одному-два человека от каждой страны пребывания. Однако повторю – этот процесс сейчас идет, так что ясности пока нет.

- Но в любом случае ясно, что в итоге делегация российских демократических сил по численности как минимум не должна превышать бывшую российскую делегацию, в которой было 18 человек?

- Да, это очевидно. Скорее, даже меньше – например, дюжина. Но вообще не стоит переоценивать значение именно численности делегации. Возможно, мы в какой-то момент придем к конкретному соглашению. Если ситуация, когда российский народ будет представлен в ПАСЕ политиками в изгнании, растянется на годы, то мы организуем это взаимодействие более понятным образом, а пока процесс находится в начальной стадии. Один из возможных путей – это представительство через политические организации. ПАСЕ, как известно, состоит из нескольких "политических семей" – есть группа социалистов, демократов и "зеленых" (SOC), есть Альянс либералов и демократов за Европу (ALDE), есть группа Европейской народной партии (EPP) и т.д. И если говорить о российских политиках в изгнании, то среди них тоже есть люди разных взглядов, и, возможно, делегацию можно было бы сформировать на основе представительства всех этих взглядов.

- В вашей "дорожной карте" написано, что "демократический паспорт" должен начать выдаваться уже летом будущего года, после прохождения стадии "пилотного проекта" в одном из европейских государств. Какое государство, на ваш взгляд, могло бы стать площадкой для подобного "пилотного проекта", то есть первым начать выдавать такие паспорта? Может быть Эстония?

- В данном случае я соглашусь с различными западными критиками, говорившими, что Эстония находится слишком близко от России и слишком связана с проблемами в России. Так что я думаю, что в Эстонии такой проект сложнее запустить, чем, например, в Германии.

- А вообще темп, который задан в вашей "дорожной карте", кажется вам реалистичным? Уже к лету следующего года, и "демократический паспорт" должен начать выдаваться тем, кто в нем нуждается, и делегация российских демократических сил в ПАСЕ должна быть сформирована. Это все вообще реально сделать в такие сроки?

- Согласен, сроки заданы достаточно амбициозные – в том числе, чтобы спровоцировать дискуссию о том, возможно это или нет, ведь в таких больших организациях, как ПАСЕ, все имеет свойство затягиваться. С другой стороны, работа идет – сессии проходят, комиссии собираются. Календарь наш российским политикам известен, мы в любом случае будем с ними работать. Возможно, ПАСЕ необходимо будет принять еще какие-то резолюции или решения, которые нельзя отдать на откуп генеральному докладчику по российским демократическим силам. Все это, конечно, потребует времени, но важно, что сам процесс уже запущен.

- Согласно вашей "дорожной карте" ПАСЕ должна в апреле будущего года одобрить своей резолюцией Берлинскую декларацию. Как вы сказали выше, готовность подписать эту декларацию является необходимым условием для того, чтобы с таким человеком вообще о чем-то разговаривать. В то же время такие известные оппозиционеры, как ваш друг Владимир Кара-Мурза, Илья Яшин и другие декларацию не подписывали. Я, например, не нашел в числе подписантов и Екатерину Шульман, однако это не помешало ей в составе делегации российской оппозиции встретиться с вами в ПАСЕ в сентябре этого года. Означает ли это, что вы не будете с ними сотрудничать, и в будущую делегацию российских демократических сил в ПАСЕ они не войдут? Или кто-то должен подписывать декларацию, а кто-то нет?

- Я думаю, что никто – во всяком случае ПАСЕ – эти подписи под декларацией проверять не будет. Мы просто хотим привлечь внимание к этому заявлению, потому что многие, кажется, вообще не в курсе существования такого документа. ПАСЕ поддерживает этот документ именно потому, что он является инициативой самих россиян, которые сформулировали в нем свою позицию.

- Как вы считаете, позиция Яшина и Кара-Мурзы совпадает или отличается от выраженной в Берлинской декларации?

- Ну, когда декларация принималась, они оба были в российских тюрьмах. Им было сложно присоединиться к подписавшим.

- Они уже более трех месяцев на свободе.

- Я не проверял, подписали они декларацию или нет. (Смеется) Но в данном случае нет никаких сомнений, что эти политики борются против Путина.

- Я бы хотел спросить, а чем, собственно, эта делегация российских демократических сил в ПАСЕ будет заниматься? Дмитрий Гудков, бывший в числе тех, с кем вы встречались в сентябре этого года, написал на следующий день в Instagram, что в ходе встречи в том числе "обсуждали неэффективность ряда санкций". Насколько вы, ваши коллеги из ПАСЕ и вообще европейские чиновники и политики готовы прислушиваться к рекомендациям и советам российских оппозиционеров в изгнании? Ну, например, если они посоветуют вам снять санкции с того или иного российского бизнесмена, поскольку тот уже не сотрудничает в путинским режимом, а напротив, помогает оппозиции?

- На самом деле и Гудков, и другие проделали очень хорошую и важную работу – особенно находящиеся в изгнании российские экономисты. Есть немало исследований, показывающих, как те или иные санкции работают или не работают. У них есть предложения в отношении общей санкционной политики, к которым, на мой взгляд, имеет смысл отнестись серьезно. Но совсем другое дело, если кто-то пытается посодействовать снятию санкций с того или иного олигарха по разным сомнительным причинам. Во всяком случае, ни ПАСЕ, ни упомянутая делегация этим заниматься не собираются.

- Можно ли этой российской демократической делегации доверить, например, проверку потенциальных претендентов на "демократический паспорт"? Или вы, то есть европейские структуры, сами будете решать, кто настоящий оппозиционер, а кто "засланный казачок"? Просто зачастую политическая эмиграция является "клубком единомышленников", подозревающих друг друга в сотрудничестве с ненавистным режимом…

- Что касается контроля для получения вида на жительство, то этим каждое государство занимается самостоятельно. Да, любая эмиграция отличается, к сожалению, определенной паранойей – но для этого есть причины. Очевидно, что политическая антипутинская эмиграция является целью для ФСБ и других российских спецслужб. Это традиция, они всегда этим занимались. И понятно, что сегодня в среде этой эмиграции также есть агенты российских спецслужб. Это неизбежно, но для нас это не причина опускать руки и не работать. Мнение ПАСЕ о путинском режиме выражено в ее резолюциях и не является секретом. Прекрасно, что есть российские политики, которые активно сотрудничают с ПАСЕ. Мы понимаем, что среди них могут быть потенциальные агенты, но ничего нового они тут не узнают.

- Остается лишь пожелать вам успехов в работе генерального докладчика по российским демократическим силам. А что бы вы могли пожелать этим самым российским демократическим силам, которыми вы в этой роли занимаетесь?

- Эстония очень хорошо знает, как автократический режим относится к политикам, оказавшимся в подобной ситуации. В 60-х, 70-х, 80-х годах прошлого века Москва постоянно говорила, что все эти эстонские эмигранты не представляют народ, что от них ничего не зависит, что они все время собачатся между собой, что толку от них нет, что они все на зарплате у ЦРУ, и так далее. Но, несмотря на все это, идея свободной Эстонии, носителями которой они являлись, в конце концов победила. Так что очень важно, чтобы и идея свободной России где-то сохранялась – и однажды она обязательно победит.

Редактор: Ольга Звягинцева