Русское Информационное Поле

Недостающее звено. 6
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
04.10.19 | 2513

---

---

   
Сергей Львович лежал на спине, аккуратно укрывшись одеялом. Цвет его лица изменился на мучнистый, черты сгладились до неузнаваемостии и потеряли чёткость. Что жизнь ушла из его тела навсегда, было понятно с первого же взгляда. Как это произошло, стало понятно, когда Антс отдернул шторку подслеповатого окна. Виктор молча смотрел на покойника, не в силах представить себе силу воли Сергея Львовича, который при жизни казался ему типичным советским интеллигентом — слабым физически и безвольным, вечно сомневавшимся даже в очевидных вещах. Надо было честно признаться, что этот режиссер из погорелого театра изрядно удивил его, избрав столь экстравагантный способ ухода из жизни. Антс смотрел на покойника спокойно, внешне ничем не проявляя своего удивления, словно они, покойники,  объявлялись в его доме регулярно. Вызов полиции точно не входил в его ближайшие планы. Перетаскивать груду оружейного хлама из дома в бункер ради совершенно незнакомого ему человека, избравшего хутор местом своей смерти, граничило с оскорблением. Виктор неожиданно перекрестился и беззвучно одними губами прошептал что-то вроде молитвы. Вслух он произнес только «Упокой, Господи!», потом накрыл лицо Сергея Львовича старой газетой и вышел на крыльцо. Вслед за ним подтянулся и хозяин.

Нина все ещё стояла, сжимая кулачки. Гримаса ужаса исказила ее лицо. Смерть, которая так обставила свое неожиданное появление, напомнила ей фразу литературного персонажа, утверждавшего, что настоящая беда не в том, что человек смертен, а в том, что он смертен внезапно. Что поделать! Воспитанием наших чувств занимается литература и кинематограф! Ужас внезапной смерти  охватил женщину. Ужас всегда необъясним, ужас внезапной смерти необъясним тем более. Это ветхозаветный атавизм, который живет в каждом человеке. Это одновременно и воспоминание об утраченном райском обиталище, и воспоминание о наказании за первородный грех, и тоска изгнанника, отлученного от Бога. Смертная тоска ветхозаветного человека, не подозревающего о возможности искупления и вечной жизни. Вот в чем причина этого ужаса, если, конечно, разбираться потом, на свежую голову. Но когда ужас леденит кровь и заставляет сердце то замирать, то бешено колотиться, когда дыхание теснит в груди, когда одни чувства обостряются до предела, а другие пропадают без следа, тогда вы один на один остаетесь с бесконечностью ожидающего вас небытия. В такие моменты даже материнская ласка и утешение не в силах вернуть вас к действительности. Потом волна ужаса, накрывшая вас с головой, схлынет сама так же внезапно, как и накатила.  Почтение к смерти и таинству погребения приходит позже.

Антс, видевший смерть в Сибири довольно близко и не раз, не испытывал к ней никакого почтения. Смерть была для него столь же естественна, как и жизнь, но до тех пор, пока она не касалась его лично. Смерть Сергея Львовича принесла хозяину хутора проблемы и утомительные хлопоты. Глядя на ужас Нины, Виктор прозревал, что с этого момента всё в его жизни будет иначе, но как иначе он даже не смел предположить. Перед лицом чужой смерти все трое пока ещё пребывали в блаженном неведении размеров собственной вины и неизбежно последующего за ней персонального наказания.

Между тем солнышко начало слегка припекать, и тепло его лучей подтопило древний ужас. Нина приходила в себя. Гримаса на ее лице разгладилась, и по щекам медленно поползли первые слезинки. Виктор опустился на ступеньку рядом с ней и смотрел на дорогу. Теперь он вспомнил, что вскоре должен приехать Петрович и с радостью думал, что часть ответственности за происходящее можно будет переложить на него. «Петрович разберется, его дешевой мистикой не проймешь, — думал Виктор. — Он хоть и помалкивает о своих подвигах, но у него-то они точно есть. Ай-да Сергей Львович! Вот учудил! Голову в петлю, понимаю, но чтобы так  необычно и — мучительно это надо очень постараться».
Антс подогнал к крыльцу тачку и складывал в нее вытащенное из дома оружие. Зрелище домашнего арсенала оставило Нину совершенно равнодушной, но зато захватило Виктора.  Кое-что из такого оружия он держал в руках, другое видел на картинках, третье стало для него откровением. Все трое пребывали в молчании. Закончив грузить тачку, Антс, не сказав ни слова, покатил ее в лес. Виктор проводил его взглядом.

— Господи! За что? — Наконец, выдохнула Нина. — Почему же так страшно?
«Потому что козёл!» — подумал Виктор, но вслух сказал совсем другое.
— Самоубийство — это всегда страшно, но чтобы так необычно! Никогда не слышал о таком способе. Должна быть какая-то веская причина.
— Причина? — Нина бросила взгляд на камень.  — Вот она, причина! Лежит себе и помалкивает.
— Да, — согласился Виктор, имея в виду покойного Сергея Львовича, — он теперь лежит и помалкивает, и даже во время вскрытия будет молчать.
— Его не надо вскрывать, — отозвалась женщина, — расколошматить к чертовой матери! Взорвать к едрене фене! Перемолоть на щебёнку!
Только теперь Виктор заметил, что Нина пристально смотрит на гранитный валун.
— Он-то здесь причем?
— А притом! Это с него всё началось.
— Вот и не с него, — возразил Виктор. — Началось всё с нас. Если бы мы не собрались на хуторе, он бы сейчас лежал в лесу и зарастал мхом. Это мы его сюда приволокли, с нас и спрос.
— Этот камень сюда приволок Антс. Это он потащил нас за живой водой. Это он доил Сергея Львовича.
— Постойте, Нина, вы думаете, что это Антс собрал нас здесь?
— Кто же ещё? Кто втравил нас в эту историю? Пушкин что ли?
— Пушкин! Конечно, Пушкин сукин сын! Как тяжело пожатье каменной его десницы! — не к месту пошутил Виктор.

Он хотел продолжить мрачную шутку, но приумолк, внезапно пораженный совпадением. Замолчала и Нина. Если женщина права, и на хуторе они оказались по странной прихоти хозяина, то должна быть причина, по которой он притащил их сюда. Должна быть и цель, ради которой они собрались. Об остальном Виктору даже думать не хотелось, потому что если есть причина и цель, то у каждого из собравшихся должна быть и своя функция. Антс выполнил ритуал, Сергей Львович стал донором, Нина подтвердила положительный результат. А какая роль отведена Виктору? Не мог же он оказаться здесь случайно?  «Господи! Я же ничего в этой жизни не умею, — думал бывший политработник без партии. — Я же гвоздя в стенку забить не могу! Значит, я тоже мясо! Прожуют и выплюнут!»
О том, кто именно прожуёт и кто именно выплюнет, додумывать не хотелось.
    
Антс вернулся из леса мрачнее грозовой тучи. На полпути к бункеру у тачки сломалось единственное колесо, и оружие пришлось перетаскивать на руках — четыре ходки! Тачку бросил в лесу. На обратном пути он заметил валун и подумал, что заблудился. Ему всегда казалось, что дорогу к бункеру он знает, как свои пять пальцев, днем или ночью, да хоть с завязанными глазами! А тут валун, да в каком-то десятке метров от тропинки! Не удержавшись от любопытства, Антс осмотрел камень. Средних размеров гранитный валун, почти правильной шарообразной формы, ничего особенного или удивительного. Удивительным было то, как он здесь оказался. Трава от камня в сторону пригорка чуть примята. Вид такой, словно дня два-три назад валун скатился с пригорка в сторону тропинки. На пригорке Антс обнаружил место, где прятался камень, и понял, почему его не было видно с тропинки. Камень лежал метрах в пятнадцати от начала уклона в уютной лунке, прикрытый от любопытных взоров зарослями можжевельника. Лежбище было достаточно глубоким, чтобы не сомневаться в том, что выкатиться к тропинке камешку помогли. Кто? Вот это «кто» испортило настроение Антсу даже больше, чем свежий покойник в доме.
Виктор и Нина дожидались хозяина на крыльце. Мрачный вид хуторянина они, не сговариваясь, приписали к происшествию с Сергеем Львовичем. Первым заговорил Виктор.
— Послушайте, Антс! Надо что-то делать. Вы тут хозяин и вы должны принять решение.

— Антс, я понимаю, что все мы попали в глупое положение, — поддержала Виктора Нина. — Нам придется объяснять, как мы тут оказались. Моя история с автобусом не выдерживает никакой критики, а его «по пьяне», —  последовал энергичный жест в сторону Виктора, —  и тем более. А уж когда мы станем пересказывать полиции поход Сергея Львовича за грибами, так нам и вовсе никто не поверит.
— Почему не поверит? — Довольно равнодушно задал вопрос хозяин.
— Вы же видели его! Не мог он сам без посторонней помощи. Ночью должен был быть шум. Мы же были в доме, и никто ничего не слышал. После вашего самогона, не знаю, на чем вы там его настаиваете, я спала, как убитая.
— Вы думаете, что это я его убил? — Слегка опешил Антс.
Мысль о таком подозрении ещё не приходила хуторянину в голову. Если возникает подозрение в инсценировке самоубийства, то под подозрение попадают трое живых. Каждый из них может быть убийцей.
— Почему бы и нет? — Подал реплику Виктор. – Зачем-то вы его сюда притащили.
— Кто притащил? Я? — Антс едва не задохнулся от возмущения.
— Конечно, вы. Кто же ещё? Мы все здесь оказались на первый взгляд случайно, но после того, что произошло с Сергеем Львовичем, я просто уверен в том, что притащился сюда не по собственной воле.
— И вы думаете, что это я вас сюда притащил?
— Даже не думайте отпираться! Вы нас всех сюда притащили. Поверят в полиции или не поверят — это мне по  барабану, но я так и заявлю: меня сюда притащили против моей воли!  
— Да, но ведь вас никто здесь не удерживает силой.
— А это как ещё посмотреть!
— Виктор, постойте! Что вы конкретно имеете в виду? — Вмешалась в разговор Нина.
— Неужели вы так ничего и не поняли? А ещё экстрасенс называется!
— Я не экстрасенс, а биоэнерготерапевт. Если вы что-то знаете, рассказывайте немедленно. Нечего темнить!
— Да не знаю я ничего!  Так, кое о чем догадываюсь.
— О чем же?
–– Ну-у, как вы понимаете, мы оказались здесь неслучайно. Нас кто-то собрал вместе. Мы с Ниной попали сюда вроде как по пьяному делу. Казалось бы, какой с пьяного спрос? Но Сергей Львович шел сюда два дня. Заметьте себе, совершенно трезвый. Он и здесь-то почти ничего не пил, а знаете почему? Он нужен был трезвый! В его крови не должно было быть слишком много алкоголя. Почему? Антс знает, что камням нужна чистая кровь. Да не отпирайтесь вы так. Вам все равно никто не поверит!
— Вам тоже никто не поверит.
— Виктор! — Прикрикнула Нина. — Продолжайте!
— А что тут продолжать, и так все ясно! У каждого из нас своя роль. Антс, какая роль мне выпала? Молчите, ну-ну! Покойный Сергей Львович был донором, кровь сдавал. Антс исполнял ритуал. Вы, Нина, здесь, чтобы подтвердить результат. А вот что здесь делаю я?
— Антс, это правда?
Хозяин хутора молча пожал плечами.
— Виктор, что вы молчите?!
— Я молчу? Да я здесь самый разговорчивый! Смотрите, Нина, если нас собрали на этом чёртовом хуторе, то, значит, есть причина и есть цель. А мы о них ничего не знаем. Если нас притащил сюда не этот бородатый язычник, тогда, кто? Скажите мне, кто? Скажите, кто, и я успокоюсь! Я хочу знать, кто притащил меня сюда, и какую мне определили роль? Ну, разве я не прав? Антс, если это не вы, то кто?

Это многократно повторенное Виктором «кто» больно задело Антса. Задело, потому что тот же вопрос засел и у него в голове. Если то, о чем говорил Виктор, было стопроцентной мистической хреновиной, то сдвинутый с места валун на дороге к бункеру был совершеннейшей реальностью. Реальностью был мертвый чужой человек в его доме. Если Сергей Львович не мог сделать этого сам, то кто-то ему помог. Кто? «Может быть, свалить все на Виктора? — промелькнула мысль в голове хуторянина. —  Приревновал старика к женщине и натянул ему на голову презерватив? Пусть себе полиция разбирается!» Нет, объясняться с полицией придется самому, и после всех этих его объяснений они перевернут хутор вверх дном. Очень не хотелось Антсу делиться своими сокровищами с государством. Уйдёт время, да и покойник протухнет. Наконец, решение созрело.
— Полицию звать не будем. Разберёмся сами.
    
К хутору Петровича подвез лесник, но от последней развилки пришлось километра два топать пешком.  Хутор как хутор, только хлама во дворе многовато. Железки какие-то под брезентом, бревна, доски. И не сказать, чтобы эта картина была живописной. Ну, не поленовский дворик! Скорее уж двор колхозной усадьбы накануне посевной. И колхоз не миллионер, и не в Эстонии, а где-нибудь на целине. Хутор с первого взгляда Петровичу не понравился. Ещё больше ему не понравились физиономии здешних обитателей. На лице Виктора сквозь жалкую улыбку просвечивала смертная тоска. На лицо женщины-экстрасенса упала тень колхозного сарая. Да так крепко упала, что даже на солнце не стереть. Угрюмое лицо бородатого мужика, очевидно, хозяина хутора не выражало ровным счетом ничего. Он уставился на Петровича немигающими глазами и с подозрением следил за каждым его движением. Ни дать, ни взять картина художника Репина «Не ждали». Солнце скрылось за набежавшей тучкой, и Петрович немедленно переименовал картину «Не ждали» в картину «Хмурое утро на колхозном дворе» художника Налбандяна. Впрочем, было уже не местное утро, а иностранный «файв о клок» — время пить чай.
Пить чай сели прямо на крыльце. К чаю бородатый хозяин в камуфляже сервировал графинчик самогона, настоянного на брусничном листе, и соленые огурцы. «Почему не в доме?» — слегка удивился Петрович, но выкладывая на импровизированный стол домашние бутерброды с колбасой, все вопросы решил оставить на потом.

За едой Виктор уныло стал излагать события последних дней, но быстро увлекся и про поход на городище за живой водой он повествовал уже с увлечением и пикантными подробностями. Когда история подошла к оживлению камня, Петрович не удержался и стал время от времени задавать уточняющие вопросы иногда рассказчику, иногда женщине. Нина отвечала неохотно. Она не понимала, чем этот Пуаро местного разлива может помочь  их горю, и не горю даже, а общей беде. Задавать вопросы хозяину было бессмысленно, он слушал Виктора едва ли не с раскрытым ртом. Наконец, дело дошло до «Тигра» в сарае, и Петрович с явным недоверием хмыкнул. Хозяин так сурово зыркнул на него своими глазищами, что отбрил все сомнения и дополнительные вопросы о происхождении агрегата.

Между тем Виктор уже подобрался в своем рассказе к последнему утру и рассказывал об ожившем камне. Упреждая вопрос, Нина махнула рукой куда-то в сторону сарая. Проследив за её движением, Петрович обнаружил во дворе средних размеров гранитный валун. Воспользовавшись паузой в рассказе, хозяин сделал приглашающий жест, возвративший внимание к столу. Выпили, хрустнули огурцами. Петрович выразил желание лично осмотреть камень. Возражений не поступило.
— Так это и есть оживший валун?
Нина утвердительно кивнула и отвернулась от камня. Валун не произвел на Петровича должного впечатления, но на память ему почему-то пришла последняя фраза давешнего попутчика про говорящих собачек.
— Могу я вас попросить, — он тронул за руку  женщину, — не могли бы вы продемонстрировать работу с рамкой?  
— Вы мне не верите?
— Что вы! Мне просто любопытно. Я такое только по телевизору наблюдал, а тут возможность лично убедиться. Ну, пожалуйста, я вас очень прошу!
Нина неохотно достала из кармана рамку. Виктор предусмотрительно сделал пару шагов назад. Хозяин не сдвинулся с места.
— Минуточку! — Остановил Нину Петрович. Он взял из ее рук рамку и хотел тщательно осмотреть ее на предмет подвоха или хитрости. Осматривать было совершенно нечего. Рамка оказалась просто куском латунной проволоки, согнутым в виде буквы «г». — Будьте так добры, покажите мне свои ладони.
На ладонях  женщины тоже ничего интересного не оказалось. Хозяин наблюдал за процедурой уже с интересом.
— Не могли бы вы объяснить мне принцип действия этого…— Петрович замялся, подыскивая правильное слово, – скажем так, прибора?
— Здесь нечего объяснять. Я просто беру рамку в руки. Если в естественном энергетическом фоне есть отклонения, то рамка провернется. Эта рамка специально настроена на детекцию биологической энергии.
— Настроена на детекцию биологической энергии, — с явным сомнением в голосе повторил Петрович. — А что, если энергия будет другого рода?
— Если энергетическое поле или поток будут достаточно мощными, то их может уловить даже слабо подготовленный контактёр или надо перенастраивать рамку.
— И как перенастроить этот прибор? — Все ещё с сомнением в голосе задал очередной вопрос Петрович.— Объясните дураку.
— Вы не поймете.
— И все же.
— Прибор перенастраивается там, — женщина ткнула себя в грудь.
— Там. Понятно, — кивнул Петрович. — Не могли бы вы замерить энергетическое поле вот у этого столба с электропроводами?
— Это называется сканировать.
— Вот-вот, именно это я имел в виду.
Нина протянула руку с рамкой в сторону столба. Рамка дернулась, и указала на столб. Женщина провела рукой справа налево и обратно, чтобы показать, что рамка устойчиво держит направление на столб.
— Трехфазная линия. Очень грязная энергия, но поле мощное
— Теперь, будьте так любезны, и сканируйте что-нибудь живое. Ну, например, нашего хозяина.
— У него очень слабое поле и больная спина.
— Это не имеет значения. Просто покажите мне, как работает прибор.
Нина подошла к Антсу и протянула руку с рамкой к его голове. На расстоянии десяти-пятнадцати сантиметров рамка отклонилась в сторону, показывая глубину энергетического поля. Глубина поля вдоль позвоночника не превышала  пяти сантиметров, но зато в том месте, где позвоночник соединяется с тазовыми костями, обнаружилась энергетическая дыра.
— Пробой, — констатировала Нина. — Сейчас я его заделаю и немного подправлю ваше поле, Антс. 
— Позже, позже, голубушка. Позже подправите, а пока я хочу, чтобы вы сканировали камень. Скажите, Антс, откуда вы знаете, как надо устраивать жертвенники? Это ведь жертвенник, не правда ли?
— Бабушка научила.
— Так. Понятно. И что теперь нужно сделать?
— Нужно немного крови, — сказал Антс и посмотрел на Виктора.
— Только не я! Я донором не буду! — Завопил Виктор. — Знаю я, чем это кончается!
— Чем же? – поинтересовался Петрович.
— Чем спрашиваете? Я как раз собирался вам рассказать.
— Кстати, я все хотел спросить, а где этот, как его? Ну, Сергей Львович?

В наступившей тишине оглушительно заверещали сверчки, сигнализируя о неотвратимом наступлении сухого и теплого вечера. Хозяин хутора угрюмо уставился себе под ноги. Нина напряглась. Виктор, нелепо размахивавший руками, замер в позе остановленного на полном скаку лихого жеребца.
Какая нелепая история, и почему вообще люди умирают? Где находятся мертвые? Что происходит с душой? Верить ли в реинкарнацию и нирвану или в воскрешение мертвых во плоти? Может быть, смерть — это просто дверь в другую реальность? При таком колоссальном количестве эмпирического материала отсутствие сколько-нибудь достоверных сведений о проблеме и ответов на самые простые вопросы наводит на грустные размышления. В конечном итоге, каждый решает проблему самостоятельно, хотя правильнее было бы сказать, что проблема сама решает каждого. И не откупиться, не улизнуть, не перенести на другой день и даже на один час. Приблизить можно, перенести нельзя.
    
Первое, что сделал Петрович в комнате Сергея Львовича, это зажег свет. Для темных углов Антс принес электрический фонарь. Виктору поручили вести импровизированный протокол осмотра места происшествия. Нина привалилась к косяку, а за ее спиной встал хозяин хутора.

— Начнем, благословясь, — молвил Петрович. — Записывайте Виктор: Осмотр начат в девятнадцать часов 35 минут, а закончен… оставьте место под «закончен». Комната размером  три на четыре метра, окно выходит приблизительно на северо-запад, вход расположен напротив окна. Посередине комнаты на потолке электрическая лампа под широким металлическим абажуром. В левом углу комнаты стол и два стула. На одном из стульев положена одежда, а какая мы посмотрим позже. В правом углу кушетка с низким подголовником цилиндрической формы. Записали? Так. Идем дальше.

Петрович аккуратно снял с головы покойного Сергея Львовича газету и обомлел. Видал он всякого и читал про всякое, но такое увидел впервые. Покойник лежал вытянувшись на спине, запрокинув голову на валик кушетки, аккуратно сложив руки на груди и под одеялом. На голову был надет презерватив. Возможно, смерть наступила в результате удушья, вызванного блокированием дыхательных путей изделием из латекса. Петрович задумался над формулировкой для протокола осмотра. На голове покойного смешно пристроился резервуар для спермы. В целом труп с презервативом на голове имел поразительное сходство с телепузиком.

— Виктор, запишите: поза трупа спокойная, ногами в сторону двери. На вид покойному пятьдесят пять или шестьдесят лет. На голову надет презерватив, перекрывающий дыхательные пути. Записали? Так. Глаза широко открыты, можно сказать, на выкате. Рвотные массы вокруг рта как будто отсутствуют. Шея спереди чистая. Руки сложены на груди. — Петрович медленно снял с покойника одеяло. – Записывайте, Виктор: труп одет в майку белого цвета с коротким рукавом и синие сатиновые трусы, на ногах носки черного цвета, дырявые. Про дырки писать не надо.
Петрович безуспешно попытался приподнять правую руку Сергея Львовича.
— Трупное окоченение  достаточно выраженное. В руках ничего нет. Зафиксируйте это, Виктор. Деталь важная. Так. Презерватив пахнет смазкой. На пальцах правой руки, – подсветил себе фонариком Петрович, – следы похожей смазки и пахнут приблизительно одинаково. Так, что ещё? Осмотрим голову. Как будто внешних повреждений нет. Ни проломов, ни крупных шишек, гематомы отсутствуют. Шея не сломана. Успеваете записывать?
Виктор мурлыкнул в ответ нечто неопределенное. Петрович поднатужился и повернул труп на левый бок. На кушетке под трупом было относительно чисто, то есть не то, чтобы чисто, но ничего заслуживающего внимания. Спина под майкой оказалась чистая, без ссадин и повреждений, но уже с выраженными трупными пятнами. Петрович приспустил с трупа трусы.
— Антс, у вас в хозяйстве только «Тигры» или термометр тоже есть?
— Если устроит ртутный градусник, то я поищу.
— К чему вся эта комедия? — Не выдержала Нина. — Это какая-то пародия на следствие!
— Пародия, – невозмутимо согласился Петрович, — именно пародия, как вы изволили выразиться. Но без этого не обойтись, если вы решили не впутывать в это дело полицию.
— Отчего же не обойтись? — поддержал женщину Виктор.
— А вы ещё не поняли, Витенька? — Ласково ответствовал Петрович. — Без осмотра не обойтись, потому что вы все хотите знать, как он умер, и боитесь завтра оказаться на его месте. Я ведь вас правильно понял, Нина? Инстинктивно вы хотите избавиться от мертвого тела как можно быстрей, потому что смерть заразна. Не так ли? Сюжет-то ведь классический: десять негритят на местный эстонский манер. Вот номер первый. А кто второй? И третий кто? Витенька, вы же мне сами только что исповедовались в своих страхах: кто собрал, не знаю, с какой целью, не знаю, а вдруг я следующий. А, кстати, я не увидел на правой руке ранки из которой брали кровь.
— И не увидите, потому что кровь брали из левой руки. Кололи палец булавкой. При таком освещёнии вы не сможете рассмотреть ранку.
— Петрович, избавьте меня от протокола и от этих утомительных подробностей, – взмолился Виктор. — Раз уж он мертв, и мы знаем, как это произошло, то к чему вся эта писанина?
— К чему? А к тому, что всякая бумажка лучше хорошей головы. Так меня учили. Будет время, посижу над этой бумажкой в тишине, подумаю, посмотрю, что мы здесь и сейчас упустили. Кстати, с вас ещё схемка. Пока Антс ищет термометр в своих оружейных завалах, вы уж схемку-то нацарапайте, сделайте одолжение. Лады? Вот и хорошо. Век не забуду. Так вот, мы как будто знаем, как он умер, но почему? Вот вопрос вопросов!
Явился Антс с ртутным термометром. Петрович резко встряхнул  колбочку, сгоняя ртуть в нижнее положение. Термометр отправился прямиком в заднепроходное отверстие трупа. Результат ожидали в молчании. Виктор принялся рисовать схему.
— Ну вот, теперь мы можем приблизительно определить время смерти. Так, что здесь… Ага, почти двадцать один градус. Средняя скорость охлаждения тела примерно один градус в час. Учитывая одеяло, комнатную температуру, трупное окоченение и пятна… Который сейчас час? Восемь без двух минут. Так, получается, что смерть наступила приблизительно к пяти утра. Поскольку вскрытия не будет, то согласимся с предложенным выводом. Ваш приятель умер около пяти утра.  Виктор, вы все записали или мне повторить? Так, понятно. Идём дальше.
Петрович с электрическим фонариком полез под кушетку, из-под которой извлек упаковку от фирменного презерватива, обнаружение которой немедленно внесли в протокол осмотра. Больше под кушеткой ничего, кроме пыли не нашлось, и осмотр был перенесен к столу. На столе тоже не было обнаружено ничего стоящего занесения в протокол осмотра, поэтому Петрович принялся осматривать карманы висевших на стуле брюк.
— Пусто, — с большим сожалением констатировал он. — Так и запишите: в карманах спортивных брюк предметов не обнаружено.
Пусто было и в нагрудном кармане рубашки.
— А скажите-ка мне, он что, так в рубашке сюда и заявился? Ага, вижу свитер! Хозяин, во что он был одет ночью?
— На нем был брезентовый дождевик, — Нина опередила Антса.
— Принесите его сюда, — потребовал Петрович.
Дождевик был осмотрен со всей возможной тщательностью, но, увы, и его карманы оказались совершенно пусты.
— Виктор, занесите в протокол осмотра: денег и удостоверяющих личность документов в вещах покойного не обнаружено. Хозяин, куда можно перенести тело?
— Во дворе есть холодный погреб.
— Отлично. Виктор, помогите мне одеть вашего друга.
– Почему опять я? Он мне и другом–то не был. Мы здесь едва-едва познакомились
— Хватит болтать языком, если хотите побыстрее всё закончить. Несите сюда брюки и рубашку.

<<< Начало ищи здесь
 

---

---

---

---

---

---

---

---

---

---

---

---

---

---

---