Тени и тайны Старого Таллинна. Культя Кингисеппа

Михаил Петров

Источник: ruspol.net
Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников

09.12.15
1603

О том, что рано поутру ноги бронзового Петра ходят вокруг домика и по церемониальной площадке у президентского дворца, я слышал уже давно. Зачем ходят? Наверное, ищут торс и голову. Часовые у парадного подъезда вздрагивают и настораживаются, едва заслышав в утреннем тумане тяжёлую бронзовую поступь.

Вообще это довольно странное явление мóрок в виде слухового наваждения. Вроде, как и не призрак и не привидение, а так — мрачная слуховая галлюцинация, точнее тактильная. А всё потому, что сами шаги и не слышны вовсе, зато чувствуешь, как от них содрогается земля и асфальт. Впрочем, сам тому свидетелем не был: я никогда не гуляю по парку в такую рань. И не приведи мне Господи наяву увидеть императорскую задницу в ботфортах!

Зато я знаком с бывшим работником Музея оккупации Эстонии. Славный дядечка. После третьей рюмки всякий раз порывается рассказать одну и ту же страшную историю. И ведь знает шельмец, что я выучил его историю наизусть и даже использовал её в одной своей пьесе, но всё равно не унимается.

А суть истории такова: один из бронзовых памятников в подвале музея ведёт себя не по музейным правилам. В холодные и дождливые осенние ночи, когда давление падает до отметки «шторм» и злой хозяин не выгонит за дверь собаку, бронзовый коммунист Виктор Кингисепп начинает тихонько стонать и жаловаться соседям на больные пальцы. А пальцев-то на правой руке у него и нет и боли-то фантомные!

Сначала бронзовый Кингисепп по-стариковски жалуется и тихонько воет. Не найдя сочувствия и поддержки, начинает в унисон с ветром и сквозняками выть в голос, и всегда одно и то же: «Су-у-у-ки-и! Су-у-у-ки-и!» Спустишься в подвал, включишь свет, он и притихнет, только сопит. Поднимешься наверх, опять за своё. Это пример весьма и весьма странной слуховой галлюцинации. Я пытался уточнить, на каком языке жалуется Кингисепп — на русском или на эстонском, и каждый раз получал от дядечки уклончивые ответы.

А сам дяденька придумал такой фокус: чуть заслышит вой и стоны, мажет бронзовую культю вазелином и обёртывает тряпицей. Если Кингисепп продолжает сопеть, грозит вернуть его в парк напротив вокзала. И ведь, что забавно: Кингисеппа свинтили совсем с другого места, а у вокзала стоял всесоюзный староста Михаил Калинин.

Сталина у вокзала сняли быстро, едва ли на следующую ночь после доклада Хрущёва о культе личности. А вот Калинина до выяснения причин заколотили в глухой ящик, в котором он простоял несколько лет. Угроза, однако, срабатывает, и Кингисепп умолкает. В подвале музея у стоящего рядом с Кингисеппом бронзового Калинина полностью ампутирована кисть правой руки. Что, как калеки и коммунисты и воют дуэтом? Жуть!

Виктор Кингисепп — эстонский коммунист и член Следственного отдела Верховного Революционного Трибунала при Совнаркоме Республики Советов при жизни был грубияном:

«Резким мы называем выражение, если оно точно, до тонкости высказывает определённую мысль. Выражение является грубым, если оно идёт вразрез с эстетическим вкусом. Слова, которые принижают нравственное достоинство какого-нибудь человека, мы считаем бранью».