 | Михаил Петров, литератор, казачий полковник, представитель СКВРиЗ в Эстонии. 2017 |
| Источник: ruspol.net Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников | 15.10.17 136 |
Иван Савин. Фото из архива Игоря-Северянина. Не позже 1923 года. Публикуется впервые.
Иван Савин (Саволайнен, фин. Savolainen, Саволаин) — русский поэт, писатель, журналист, участник Белого движения, эмигрант первой волны.
Йохан Саволайнен — дед поэта финский моряк в начале XIX века осевший в России и женившийся на гречанке, с которой познакомился в Елисаветграде. Их старший сын — Иван Саволайнен по большой любви женился на женщине старше себя, вдове Анне Михайловне Волик, в чьих жилах пополам на пополам текла русская и молдавская кровь. На руках у вдовы уже было пятеро детей, в браке с Саволайненом родилось ещё трое детей: Иван Савин — будущий поэт, его брат Николай и сестра Надежда (Диля). Через несколько лет брак распался, бывшие супруги не встречались шесть лет, однако все дети в семье сохранили крепкую родственную связь.
Иван Савин родился 29 августа (с.с.) 1899 в Одессе, скончался 12 июля 1927 в Гельсингфорсе (Хельсинки) от заражения крови во время операции по удалению аппендицита.
Детство и юность будущего поэта прошли в городке Зеньков Полтавской губернии. Едва окончив гимназию, Савин записался в Добровольческую армию. Вот описанный им самим эпизод, побудивший его к этому решению. Белые освободили город и стали вскрывать могилы, оставленные чекистами:
«Были лица с прокушенными губами, с глазами, вылезшими из орбит, — это бросали в ямы живых; у всех руки были скручены проволокой. У многих под ногтями оказались иголки, содрана кожа с рук, на плечах вырезаны погоны, на лбу — пятиугольная звезда. Буквально все женщины, не исключая девочек, детей офицеров, купцов или священников, изнасилованы, со следами мерзких издевательств на теле... Один труп был найден с перебитыми коленями, другой с вилкой во рту, проколотой до затылка, третий с отпиленной головой».
Служить Савин начал в уланском эскадроне 3-го сводного кавалерийского полка. Об этом периоде своей жизни он не без юмора записал в автобиографии:
«С осени 1919 года по осень 1921 блуждал по Дону, Кубани и Крыму и увлекался спортом: первое время верховой ездой и метанием копья, затем — после поражения на Перекопской Олимпиаде, заставшего меня в госпитале — увлекательными прогулками по замёрзшей грязи в костюме Адама и охотой за насекомыми в подвалах, особо и чрезвычайно для этого устроенных».
Заразившись тифом, Савин оказался в Джанкое в лазарете. На последний поезд до Симферополя он не успел и оказался в плену у большевиков:
«...Я упал на калмыка, из носу пошла кровь. — “Смотри, братва, — слюни пустил! Понравилось!” Микитка звезданул ещё. Удар пришёлся по голове. Я сполз с дрожащего калмыка в грязь, судорожно стиснул зубы. Нельзя было кричать. Крик унизил бы мою боль и ту сокровенную правду, которой билось тогда сердце, которой бьётся оно и теперь».
У парижского масона, литератора Юрия Терапиано описан эпизод из этого пленения:
«Больной, голодный, весь во вшах, Савин, в первый раз постучавшись в чужую дверь, чтобы попросить милостыню, не мог произнести ни слова и разрыдался. Часовой ЧЕКА, чувствующий симпатию к Савину, показал ему как-то два бумажника, взятых им с расстрелянных офицеров, с бумагами и фотографиями. Это были бумажники его братьев-артиллеристов, и Савину стоило нечеловеческих усилий воли, чтобы не выдать себя».
И смеялось когда-то, и сладко
Было жить, ни о чем не моля,
И шептала мне сказки украдкой
Наша старая няня — земля.
И любил я, и верил, и снами
Несказанными жил наяву,
И прозрачными плакал стихами
В золотую от солнца траву…
Пьяный хам, нескончаемой тризной
Затемнивший души моей синь,
Будь ты проклят и ныне, и присно,
И во веки веков, аминь!
Уцелел в плену чудом, чудом выбрался из плена. В 1921 году Иван Савин чудом добрался до Петрограда, откуда вместе с отцом сумел оптироваться в Финляндию. В 1924 году он становится собственным корреспондентом целого ряда изданий российского зарубежья, в том числе, берлинской газеты «Руль», рижской газеты «Сегодня», белградской газеты «Новое время». В газете «Русские вести» (Гельсингфорс) с 1922 по 1926 год он опубликовал более 100 рассказов, стихов и очерков.
В 1923 году Савин присутствовал на одном из вечеров Игоря-Северянина в Гельсингфорсе. Состоялось знакомство поэтов, след от которого остался в архиве Игоря-Северянина в виде фотографии Савина. В 1926 году в Белграде вышел единственный прижизненный сборник стихов Ивана Савина «Ладонка», изданный Главным правлением Общества галлиполийцев.
Поэт рано ушёл из жизни. Художник Илья Репин потом жалел, что не успел написать портрет Савина. Иван Бунин высоко оценил его поэтический дар:
«То, что он оставил после себя, навсегда обеспечило ему незабвенную страницу в русской литературе. Во-первых, по причине полной своеобразности стихов и их пафоса. Во-вторых, по той красоте и силе, которыми звучит их общий тон. Некоторые же вещи и строфы — особенно».
А вот мнение известного литературного критика Петра Пильского:
«Как все поневоле замкнувшиеся души, потрясённый большой личной неудачей, поражённые трагедией, все внутреннее кипение своих молодых сил Савин отдал подвижнической мечте, и эта мечта была подарена России, чаяниями о России и любовью к ней. От всех его стихов веет неподдельным, неизменно скромным страдальчеством. Но и чрез него, за этими мотивами неизлечимой грусти всегда и постоянно слышатся ноты бодрости. Она нигде не подчёркнута, — поэтому особенно убедительна. Стихи Савина — интимная исповедь, и этой исповеди нельзя не верить».
В 1956 году в США вышло 2-е, дополненное издание «Ладонки». К 60-летию со дня смерти поэта его вдова Людмила Сулимовская-Савина издала книгу «Только одна жизнь. 1922 – 1927» (1988). В книге собраны стихи и проза из эмигрантской периодики двадцатых годов. В том числе пронзительные строки:
Я — Иван, не помнящий родства,
Господом поставленный в дозоре.
У меня на ветреном просторе
Изошла в моленьях голова.
Все пою, пою. В немолчном хоре
Мечутся набатные слова:
Ты ли, Русь бессмертная, мертва?
Нам ли сгинуть в чужеземном море?!
НИКОЛАЙ ТУРОВЕРОВ
Николай Николаевич Туроверов донской казак, широкую известность получил в качестве оригинального казачьего поэта.
Туроверов родился 18 (с.с.) марта 1899 в станице Старочеркасская. В 1917 году окончил Каменское реальное училище.
Первые литературные опыты были опубликованы в 1914 году, в Каменском журнале для молодёжи «К свету»: Мне сам Господь налил чернила\\\\\\\\ И приказал стихи писать.
После реального училища – ускоренный курс Новочеркасского казачьего училища. Выпущен в Лейб-гвардии Атаманский полк. В составе полка принял участие в Германской войне (Первой мировой).
В том же 1917 году Туроверов возвращается на Дон, где вступает в партизанский отряд старшего однокашника по Каменскому реальному училищу есаула Василия Михайловича Чернецова. Его отряд стал едва ли не единственной действующей силой атамана А.М.Каледина. Отряд вышел из Новочеркасска 30 ноября 1917 года и действовал против большевиков на всех направлениях Области Войска Донского, заслужив прозвище «кареты скорой помощи». В воспоминаниях генерала А.И.Деникина находим:
«В личности этого храброго офицера сосредоточился как будто весь угасающий дух донского казачества. Его имя повторяется с гордостью и надеждой. Чернецов работает на всех направлениях: то разгоняет совет в Александровске-Грушевском, то усмиряет Макеевский рудничный район, то захватывает станцию Дебальцево, разбив несколько эшелонов красногвардейцев и захватив всех комиссаров. Успех сопутствует ему везде, о нем говорят и свои, и советские сводки, вокруг его имени родятся легенды, и большевики дорого оценивают его голову».
29 января 1918 года атаман Каледин объявил на заседании правительства о решении командования Добровольческой армии о том, что для защиты Донской области от большевиков на фронте нашлось лишь 147 штыков. Он также заявил, что в таких условиях слагает с себя полномочия войскового атамана. В тот же день он покончил с собой выстрелом в сердце. В предсмертном письме генералу Алексееву Каледин объяснил свой поступок отказом казачества следовать за своим атаманом.
После самоубийства атамана Каледина ввиду необходимости оставления Дона под натиском большевиков, был образован добровольческий отряд во главе с походным атаманом войска Донского генерал-майором П.Х.Поповым численностью 1727 человек личного состава.
\\\\\\\\
Попов не стал присоединяться к Добровольческой армии для совместного похода на Кубань, потому что не хотел уходить с Дона. Он рассчитывал на зимовники в Сальских степях, где было запасено достаточно продовольствия и фуража. Задачу этого похода Попов видел в том, чтобы сохранить до весны здоровое и боеспособное ядро войска. 12 февраля 1918 года участники похода вышли из Новочеркасска, куда оставшиеся в живых вернулись в конце апреля — начале мая.
Туроверов был участником того трагического похода:
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою,
Тоску безысходного гона,
Тревоги в морозных ночах,
Да блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.
Мы отдали всё, что имели,
Тебе восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной — за Россию — поход.
После восстановления Атаманского полка в ноябре 1919 года Туроверов был назначен начальником пулемётной команды. К моменту эвакуации из Крыма Добровольческой армии под началом барона Врангеля будущий поэт имел чин подъесаула и четыре ранения.
Первая книга стихов Туроверова «Путь» вышла в 1928 году, когда за его плечами уже был лагерь на острове Лемнос, лесозаготовки в Сербии, работа грузчиком и мукомолом во Франции. Ещё два сборника вышли в 1937 и 1939 годах. В 1924 году публикует в софийском журнале «Казачьи Думы» статью «Конец Чернецова».
Туроверов принимал активное участие в нескольких периодических русских изданиях: в газете «Россия и славянство», в журналах «Атаманец», «Вестник Общества Атаманцев», «Казачий журнал», «Часовой», «Станица», «Грани», «Перезвоны», в «Донском Атаманском Вестнике», и других.
Кстати, именно в рижских «Перезвонах» с творчеством Николая Туроверова и поэта из Двинска Арсения Формакова познакомился Игорь-Северянин. В середине двадцатых годов состоялось его личное знакомство с Формаковым. Есть смутное упоминание о том, что Туроверов присутствовал на одном из парижских выступлений Игоря-Северянина 12 или 27 февраля 1931 года, но это был не его поэт.
В 1939 году Николай Туроверов поступил на службу в 1-й кавалерийский полк Иностранного легиона (1er Régiment Étranger de Cavalerie). Полк, был создан в 1921 году на базе кадров 2-го иностранного пехотного полка и в Легионе получил репутацию русского. На службе состояло 128 русских легионеров – в основном бывших солдат и офицеров из армии генерала Врангеля и, в том числе, 33 казака.
Постоянное место дислокации 1-го иностранного кавалерийского полка было определено в Сусе (Sousse, Tunis), однако полк действует в Северной Африке.
С 1939 по начало 1940 года Туроверов командует подразделением туземных солдат. Полк принимал участие в усмирении племён на территории автономного государства Джабаль аль-Друз, которое находилось под французским мандатом на территории современной Сирии. С 18 мая 1940 года легионеры кавалерийского полка в составе 97-й разведгруппы участвуют в оборонительных боях против германских войск на Сомме. Был ли Туроверов в составе боевой группы неизвестно. Полк воюет до капитуляции Франции, несёт тяжёлые потери. После увольнения из легиона Николай Туроверов поселяется в оккупированном Париже.
В эмиграции вышло пять стихотворных сборников (1928, 1937, 1939, 1942 и 1965 годах). Поэма «Серко» (1945) о кошевом запорожском атамане вышла отдельной книжкой, стилизованной под старину. Перу Туроверова принадлежит историческая проза: сборник «Наполеон и казаки», повесть «Конец Суворова».
Туроверов принимал участие в организации «Кружка Любителей Русской Военной Старины» и «Кружка казаков-литераторов», возглавлял парижский «Казачий Союз», создал Музей Лейб-гвардии Атаманского полка и был главным хранителем библиотеки генерала Ознобишина, собирал русские военные реликвии, устраивал выставки на военно-исторические темы («1812 год», «Казаки», «Суворов», «Лермонтов»).
Похоронен Николай Николаевич Туроверов во Франции на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа (cimetière communal de Sainte-Geneviève-des-Bois).
____________________
Ровесники.
Вы держите в руках уникальное издание, хотя стихи Ивана Савина и Николая Туроверова давно доступны читателю. Тексты и биографические сведения взяты из открытых источников, но не могу удержаться от благодарности Виктору Леонидову, некогда открывшему для меня поэзию Ивана Савина. Помню, как обожгли меня его строки, обращённые к мёртвому брату:
Не бойся, милый. Это я.
Я ничего тебе не сделаю.
Я только обовью тебя,
Как саваном, печалью белою.
Савин и Туроверов ровесники. Оба родились в 1899 году на Юге России. Оба попали на войну со школьной скамьи. Оба прошли через лишения и оба оказались в эмиграции. Они вполне могли бы встретиться в Крыму или на последнем пароходе, покидающем Симферополь, могли бы встретиться в Париже или Берлине, но не встретились. Савин умер в Финляндии в 1927 (!) году, Туроверов дожил до 1972 (!) года и скончался в Париже.
Личная встреча поэтов при их жизни не состоялась, так что этот маленький сборник, изданный к столетию Большой русской смуты, попытка установить посмертный диалог Савина и Туроверова, да и самому в нём поучаствовать в качестве заинтересованного читателя.
Савин и Туроверов посвящали стихи братьям и поэту старшего поколения Ивану Бунину. Оба они застряли на войне, и война эта никак не хотела их отпускать. У Туроверова читаем пронзительное:
— Где мой отец?
— Он на войне.
— Но нет войны!
— Она всё длится.
— Но мне отец опять приснится.
— Но он уже не снится мне.
— Где мой отец?
— Ах, перестань!
— Его я часто вспоминаю,
Он где-то близко.
— Перестань:
Я ничего о нём не знаю.
Слова, которые вы держите в руках — это частица обжигающей нежности Ивана Савина и неувядающей молодости Николая Туроверова.
.
| Последние |
| Реклама |
| Лучшее за неделю |
| Общество и политика |
| Из жизни |
| Культура |
| Публицистика |
| Читательская проза |
| Казачьи вести |
| Соотечественники |
| Рецепт дня |