Реплика. На хрена козе баян, когда…
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
15.10.20 | 1323
В одном знакомом мне классе эстонской школы учились четверо русских девочек и мальчик армянин. Много лет они были отличниками вообще, и по предмету «эстонский язык» в частности. Когда девочки оказались в гимназии, успехи в эстонском языке снизились, но не существенно. Армянин ушёл в другую школу и его судьба мне не известна.
В том же классе было трое двоечников по тому же предмету. Один даже остался на второй год. Мне это тогда казалось невероятным. Вопрос почему эстонские дети – носители государственного языка получают двойки по этой учебной дисциплине остался. Однако можно быть носителем eesti meel и не владея в достаточной мере eesti keel.
Помните, нам обещали, что эстонский язык прокормит? Оказалось, что это не так или не совсем так. Понимание почему не так приходит, если соединить этот call to action (призыв к действию) с обетованием обеспечить к началу третьего тысячелетия миллион эстонцев. Понятно, что результат не мог быть достигнут за счёт фантастического baby-boom или тотальной реэмиграции заграничных эстонцев. Ставка делалась на другой фактор.
При этом государство активно занималось распространением экзистенциальных страхов. Призыв после молока с булочкой уединиться на печке с дурочкой не срабатывает, если дурочка боится за выживание потомства в агрессивной среде.
Миллиона эстонцев не случилось, потому что призыв к действию «Язык прокормит!» не сработал внутри моноэтнической внутренней политики. К тому же был задействован призыв «Platas puhtaks!», который в сочетании с незыблемой политикой предоставления гражданства затормозил процесс односторонней конвергенции. Десятилетия оказалось слишком мало, чтобы в полной мере сработали социальные механизмы, в том числе социальные лифты для неэстонцев.
Ситуация резко изменилась в 2004 году со вступлением страны в Европейский союз. Более или менее образованный административный планктон поглотила евросоюзовская бюрократия. Провинциальная молодёжь оказалась не в состоянии перекрыть все внезапно открывшиеся административные лакуны и неэстонцы получили доступ к социальным лифтам.
Именно с этого момента возник феномен политических бройлеров – неэстонской молодёжи, вскормленной в рядах эстонских партий. Пионером стала Центристская партия Эстонии, за что в конечном итоге и поплатилась головой своего создателя. Сегодня в рядах центристов больше всего бройлеров – полукровок и янычар. Есть они и в рядах других политических партий. Именно от бройлеров сегодня зависит, если не миллион эстонцев, то хотя бы поддержание статистической величины в две трети.
И вот я читаю, что Майлис Репс «неожиданно» озаботилась совершенствованием преподавания эстонского языка в иноязычной (читай русской) школе. Оказывается, ещё летом комиссия по изучению эстонского языка направила в Министерство образования и науки письмо с рекомендациями разработать минимальный набор требований к качеству преподавания, на основе которых каждому ребёнку можно было бы дать базовые знания эстонского языка в русской школе.
Возникает резонный вопрос, а почему забыта эстонская школа? Как мы понимает, эстонская семья уже не обеспечивает ребёнку набор базовых знаний эстонского языка, потому что родители – выпускники эстонской школы, если и не двоечники, то в серой своей массе троечники, независимо от того, что проставлено в аттестате. Книг не читают, саморазвитием не занимаются, стихов нe пишут и серенад под балконами любимых не поют, et cetera. Общество в плену у бездуховной западной культуры.
Экзистенциальные фобии для реликтовой нации – чистый яд. Кого нынче интересует обетование сохранить эстонскую культуру и язык на века, если жить нужно здесь и сейчас, пока не пришёл злобный карлик Путин!
Наиболее вероятный ответ на вопрос на хрена козе баян, когда манда грмошкой выглядит так:
возникла срочная необходимость принять меры к расширению контингента полукровок и янычар, которые будут кормиться с языка и в общей массе обеспечивать политическим бройлерам стабильное процветание в будущем.
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
15.10.20 | 1323
В одном знакомом мне классе эстонской школы учились четверо русских девочек и мальчик армянин. Много лет они были отличниками вообще, и по предмету «эстонский язык» в частности. Когда девочки оказались в гимназии, успехи в эстонском языке снизились, но не существенно. Армянин ушёл в другую школу и его судьба мне не известна.В том же классе было трое двоечников по тому же предмету. Один даже остался на второй год. Мне это тогда казалось невероятным. Вопрос почему эстонские дети – носители государственного языка получают двойки по этой учебной дисциплине остался. Однако можно быть носителем eesti meel и не владея в достаточной мере eesti keel.
Помните, нам обещали, что эстонский язык прокормит? Оказалось, что это не так или не совсем так. Понимание почему не так приходит, если соединить этот call to action (призыв к действию) с обетованием обеспечить к началу третьего тысячелетия миллион эстонцев. Понятно, что результат не мог быть достигнут за счёт фантастического baby-boom или тотальной реэмиграции заграничных эстонцев. Ставка делалась на другой фактор.
При этом государство активно занималось распространением экзистенциальных страхов. Призыв после молока с булочкой уединиться на печке с дурочкой не срабатывает, если дурочка боится за выживание потомства в агрессивной среде.
Миллиона эстонцев не случилось, потому что призыв к действию «Язык прокормит!» не сработал внутри моноэтнической внутренней политики. К тому же был задействован призыв «Platas puhtaks!», который в сочетании с незыблемой политикой предоставления гражданства затормозил процесс односторонней конвергенции. Десятилетия оказалось слишком мало, чтобы в полной мере сработали социальные механизмы, в том числе социальные лифты для неэстонцев.
Ситуация резко изменилась в 2004 году со вступлением страны в Европейский союз. Более или менее образованный административный планктон поглотила евросоюзовская бюрократия. Провинциальная молодёжь оказалась не в состоянии перекрыть все внезапно открывшиеся административные лакуны и неэстонцы получили доступ к социальным лифтам.
Именно с этого момента возник феномен политических бройлеров – неэстонской молодёжи, вскормленной в рядах эстонских партий. Пионером стала Центристская партия Эстонии, за что в конечном итоге и поплатилась головой своего создателя. Сегодня в рядах центристов больше всего бройлеров – полукровок и янычар. Есть они и в рядах других политических партий. Именно от бройлеров сегодня зависит, если не миллион эстонцев, то хотя бы поддержание статистической величины в две трети.
И вот я читаю, что Майлис Репс «неожиданно» озаботилась совершенствованием преподавания эстонского языка в иноязычной (читай русской) школе. Оказывается, ещё летом комиссия по изучению эстонского языка направила в Министерство образования и науки письмо с рекомендациями разработать минимальный набор требований к качеству преподавания, на основе которых каждому ребёнку можно было бы дать базовые знания эстонского языка в русской школе.
Возникает резонный вопрос, а почему забыта эстонская школа? Как мы понимает, эстонская семья уже не обеспечивает ребёнку набор базовых знаний эстонского языка, потому что родители – выпускники эстонской школы, если и не двоечники, то в серой своей массе троечники, независимо от того, что проставлено в аттестате. Книг не читают, саморазвитием не занимаются, стихов нe пишут и серенад под балконами любимых не поют, et cetera. Общество в плену у бездуховной западной культуры.
Экзистенциальные фобии для реликтовой нации – чистый яд. Кого нынче интересует обетование сохранить эстонскую культуру и язык на века, если жить нужно здесь и сейчас, пока не пришёл злобный карлик Путин!
Наиболее вероятный ответ на вопрос на хрена козе баян, когда манда грмошкой выглядит так:
возникла срочная необходимость принять меры к расширению контингента полукровок и янычар, которые будут кормиться с языка и в общей массе обеспечивать политическим бройлерам стабильное процветание в будущем.
