Четыре к шести — формат загадочной русской души
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
18.02.21 | 3074
Вино уберегло Россию от ислама,
так что имеет смысл пить профилактически,
чтобы уберечься от всех других духовных эпидемий».
Владимир Микушевич. «Проблески».
Правота Тертуллиана
Гуляющая по интернету фенечка [здесь незамысловатое плетение ручной работы – прим.публикатора] про разоблачение эстонскими учёными загадочности русской души не выдерживает никакой критики, потому что чужая душа — всегда потёмки, а в потёмках возможно все: и тайны, и загадки, и даже пустота.
Тайна души. Как-то так считается, что рассуждения Николая Бердяева о загадочности (тайне) русской души восходят к сочинению Фридриха Ницше «По ту сторону добра и зла». Ницше упоминает об иностранцах, которых «изумляют и привлекают те загадки, которые задаёт им противоречивая в своей основе природа германской души». У Ницше и Бердяева были достойные предшественники. О том, что душа по природе христианка — anima naturraliter Christiana — заметил ещё Квинт Септимий Тертуллиан:
«Хотя душа заключена в тело, как в темницу, хотя она помрачена извращёнными учениями, хотя она лишена бодрости благодаря страстям и похотям, хотя она рабски служит ложным богам; однако, когда приходит в себя, освободившись как будто от опьянения или сна, или какой-либо болезни, и делается снова здоровою, то произносит имя, Бог <…> Душа свидетельствует о Нем, как Судии, когда говорит: Бог видит, вручаю Богу, Бог воздаст мне. О свидетельство души, по природе христианки!» (Апология. 17.)
Потёмки человеческой души Тертуллиан не случайно сравнивает с опьянением и рабским служением ложным богам — вот где, по слову поэта, и бездна тайны, и тайна бездны! (Игорь-Северянин. «Хабанера II».) Ницше же лишь слегка усовершенствовал Тертуллиана, приписав душе новое свойство — загадочность национальную.
Как ни крути, а основоположником учения о загадочной русской душе вынужденно (временно) следует признать сумрачного германского гения. Дело его живёт и местами даже процветает, свидетельством чему могут служить непрекращающиеся в странах Балтии — Эстонии, Латвии и Литве поиски загадочной балторусской души.
Балторусская судьба.
«Оратор римский говорил средь бурь гражданских и тревоги: "Я поздно встал — и на дороге застигнут ночью Рима был!"» Эти слова вложены Тютчевым в уста Марка Туллия Цицерона, но в каком-то смысле это сказано и от нашего, русского имени тоже. Нас тоже застигла ночь, и мы тоже в дороге, точнее в бегах. Мы как будто пытались убежать от судьбы, но теперь вынуждены догонять её, и чем энергичнее мы движемся, тем более она отдаляется.
«Так!.. Но, прощаясь с римской славой, с Капитолийской высоты во всем величье видел ты закат звезды её кровавый!..» — и это тоже про нас, наша звезда тоже была кровавой, в смысле красной. И закатилась она так стремительно, что мы опомнились не сразу и до сих пор ещё не все. Теперь вот прощаемся со славой, наблюдая неприличные мемориальные жесты — модные в Эстонии памятники легионерам Waffen SS.
Кому-то может показаться, что события – личные и мировые, выпавшие на русскую долю в новоявленных странах Балтии, можно назвать роковыми только с натяжкой, однако это не так. Крушение в начале прошлого века империи (СССР), когда-то похоронившей Третий Рим (известно, четвёртому не бывать) и её последующий распад — это события, да ещё какие роковые! Отечество, внезапно отъехавшее из стран Балтии, оставило нас в положении солдатского сидора, забытого при отступлении в каптёрке.
И всё же нам выпало вкусить от блаженства — мы «посетили этот мир в его минуты роковые». В каком-то смысле мы тоже собеседники, правда, призванные не на пир богов, а на пир победителей. Наше потерянное всё — это и Бог, и Отечество, и Судьба (конечно, с большой буквы — судил Бог!), которую мы пытаемся догнать.
Чечевичная похлёбка. Первый символический акт отцеубийства (если хотите, назовите это сделкой) мы совершили, когда в угоду новой эстонской власти молча согласились на упразднение в личных документах отчества, т.е. имени отца. Мы: отказались от того, что посчитали малоценным или вовсе не имеющим цены, и после уже не могли остановиться, отчаянно пуская остатки отцовского наследства по ветру.
Не так ли поступил с голодухи ветхозаветный Исав, когда за миску чечевичной похлёбки продал Иакову первородство: «Вот, я умираю; что мне в этом первородстве?» (Бытие 25:32.) Однако в момент, когда рушилось привычное бытие, ведь не все же мы были при смерти?
Bravo, господа! Вынудив нас сделать этот первый незаметный для глаза безнравственный шаг — отказ от имени отца, вы прикупили к пяти тузам в краплёной колоде ещё и джокера.
Свято место пусто не бывает. Эстонцы никак не могут выйти из затянувшейся на целое столетие войны потомков с предками, бунта сыновей против тирании отца. Именно это обстоятельство объясняет запредельную демонизацию эстонцами фигуры Иосифа Сталина — символического отца советских народов. Идёт священная война правнуков папаши Калева с сыновьями тирана — сталинитами, война общества граждан Эстонии против гражданского общества.
Покушение на Отца — и на Творца тоже! — имеет своим прямым следствием покушение на то место, которое он занимает в социальной иерархии. Именно из этой проблемы — отрицания святости места — проистекает дефицит эстонской экзистентности. Очевидная истина — отечество есть причина сынов — перестала быть для них очевидной, судьба превратилась в олицетворение экзистенциальных фобий. Отрицая Отца и место им занимаемое, носители eestlus (эстонства ) тем самым отрицают и душу, и судьбу, и то место в своей культурной традиции, где издревле совершался акт инициации — последовательного превращения отрока в юношу, юноши в мужчину, мужчины в гражданина, гражданина в патриота, сына в отца. Вместе с простыми эстонцами под раздачу попало и все неэстонское население страны.
Однако святое место пусто не бывает, но не в смысле возможности замещения одной святости на другую, когда оное место на время пустеет, а в том смысле, что изначально присутствующая в этом месте святость неизбывна. И неизбывность эта не зависит от поругания сыновьями или забвения внуками. Найти обратную дорогу к святому месту может только навигатор с тончайшими настройками — душа.
Обретение Отца, Отечества, Судьбы невозможно без радикального освобождения от неусвоенной желудком чечевичной похлёбки, невозможно без покаяния и очищения (катарсиса) — без той работы, для совершения которой предназначена душа. Способность к катарсису — вот основная тайна и одновременно предназначение души, во всяком случае, русской души. Апофатическая тварь отрицает (отсекает!) все то, что не есть Отец, ради Его прощения, ради возможности обрести единение с Ним.
Плата за отказ от судьбы.
Для русской общины в Эстонии, освобождение от судьбы, грубо определяемой национальностью, к тому же отягощено условностью национального меньшинства. Именно эта условность в борьбе за признание гражданских прав низводит национальность до уровня сексуальной ориентации, вынуждая русское меньшинство конкурировать в сфере культурной автономии с меньшинствами сексуальными. Русский человек в Эстонии, не поддавшийся искушению на время государственных реформ превратиться в зауряд-эстонца, остаётся носителем того, что лежит в основе фарта и непрухи — носителем истинно русской судьбы.
Политизация понятия судьбы привела к его невиданной девальвации в массовом сознании. В реальном эстонском хронотопе стремление освободиться от общей с инородцами — русскими! — судьбы парадоксальным образом уживается в общественном сознании с беспрекословным подчинением судьбе личной. При таком взаимоисключающем подходе судьба постепенно перестаёт быть тем, чем она является — божественным предопределением – и становится своей противоположностью, т.е. несудьбой. [Современные выкрутасы LGBT сообщества – это и есть попытка отказаться от судьбы, от того, что человеку судил Бог. Прим.публикатора.]
Новое понятие обозначает нечто противоположное судьбе как божественному предопределению — отсутствие, каких бы то ни было предопределений вообще. Несудьба рассматривается в качестве высшего проявления свободы. Если понятие судьбы (рока) для человека исторически всегда было связано с проявлением божественной воли, то несудьба это изобретение современное и поистине дьявольское. Предсказывают, что человек судьбы обречён на вымирание, в то время как человеку несудьбы принадлежит будущее.
Вслед за девальвацией понятия и само слово судьба — fortuna (судьба, счастье, везение) постигло дробление (специализация) и гиперинфляция. Мы больше не воспринимаем истинного значения таких, например, понятий, как «колесо фортуны» (переменчивое счастье), «солдат фортуны» (носитель и вершитель чужой судьбы), и т.д. В жаргонизмах русского языка — «пёр», «непруха», «маза», «фарт», равно счастливый и несчастливый — сохранилось гораздо больше смысла от первоначального понятия. Жаргон крепко связал этот изначальный смысл именно с русской судьбой.
Судьба и адаптационный синдром.
Русская община в Эстонии со временем приобрела опыт самых разнообразных и порой поразительных способов выживания в мульти культурном и одновременно в мононациональном государстве. Чего только стоят навыки комфортного (бытового!) обустройства внутри оскорбительных политических ярлыков — оккупанты, колонисты, новопоселенцы, инородцы, и так далее. Уместно в этой связи напомнить о теории общего адаптационного синдрома Ганса Селье.
Того, кто сопротивляется своей судьбе, сначала ждёт астения — чувство тревоги, перепады настроения, ощущение дискомфорта, потом наступает фаза активного сопротивления, например, устройства политических движений, национальных партий, практика терроризма на религиозной или национальной почве. Если судьба оказывается сильнее, то в финале полный набор психосоматических заболеваний, причиной которых является психологический дискомфорт — увеличение надпочечников, язвы желудочно-кишечного тракта, фурункулёз, шизофрения, паранойя, и так далее. Наконец, полное истощение сил и неминуемый коллапс.
Тот, кто уходит от борьбы, кто не оспаривает предопределений судьбы, живёт долго и счастливо, наблюдая на закате дней, как река время от времени проносит мимо трупы исторических врагов. В этом смысле распад Советского Союза как будто ничему не научил ни эстонский народ в целом, ни его элиту. Эстонская «элита», с таким азартом изживает «совок» в себе и вокруг себя, что успела нажить коллективную паранойю и не одну общенациональную язву желудка, а также расчесать до крови множество социальных фурункулов. «Элита» забыла о том, что именно коллаборационизм — в данном случае покорность судьбе — позволил ей, спустя почти восемь столетий, увидеть трупы злейших врагов и даже сплясать на их костях польку-бабочку в стиле «национальный модерн».
Александр Блок на смертном одре.
Последний из тех, кому действительно было внятно всё.
Нам внятно всё. Бессмысленно искать отражения загадочной русской души у Достоевского, Толстого или Солженицына. Для тех, у кого нет ключа, эта грамота будет мудрёнее египетских гиероглифов. А все потому, что русская душа и русская судьба мистическим образом составляют единое и неделимое целое. Ключ пониманию этой связки легко отыщется в стихотворении Александра Блока «Скифы»:
Нам внятно всё — и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений…
Если острый галльский ум — это культура вина, то сумрачный германский гений — это культура пива. В галльском случае — лёгкое бодрящее опьянение, стимулирующее фантазию и побуждающее к творчеству. В случае с германским гением — тяжёлое (мизантропическое!) опьянение, сопровождающееся болезненным диурезом, мрачными философскими прозрениями и утренним (рациональным!) похмельным раскаянием. Ключ к пониманию галльских фантазий, германского гения и много чего ещё — в утверждении Блока о том, что нам, русским, внятно всё. Однако есть обязательные технические условия.
Назад к дистилляту!
Именно потому, что нам, русским внятно всё, то диапазон загадок национальной души простирается от истовой русской религиозности, столь изумляющей несведущих в водке иностранцев, до столь же истового бунта и большевистского жидовствования. В самом термине нет ничего оскорбительного, технически он обозначает уподобление ортодоксальным иудеям, отрицающим Христа — Сына Божия, совершенного Бога и совершенного Человека.
Загадочность русской души в её современном издании — это порождение культуры водки, произведённой из ректификата. Сначала короткое лёгкое опьянение, как будто делающее внятным острый галльский ум, потом быстрый переход к бессмысленному, на первый взгляд, и беспощадному — на второй, типично русскому буйству (бунту). В финале — тяжёлое, на германский манер опьянение и похмельное раскаяние.
Возвращение к дистилляту могло бы послужить возрождению русского человека. Однако не следует воспринимать философскую коллизию буквально. В известном смысле ректификат (сок) — это эвфемизм сверхчистого духа, дух же превозносят тогда, когда стесняются говорить о душе (дистилляте). Испустить дух, значит вернуть душе её первородство. У гениального Салтыкова-Щедрина в «Письмах к тётеньке» находим:
«"Сок" — это то самое вещество, которое, будучи своевременно выпущено из человека, в одну минуту уничтожает в нем всякие "бреды" и возвращает его к пониманию действительности».
Утоли моя печали.
Прибалтийское издание русской души на манер автохтонного населения охотно мешает водку из ректификата с пивом — нам тоже внятно всё! — тем самым лишая себя возможности внимать острому галльскому уму и проявлять, кажущееся бессмысленным, но такое родное русское буйство, в обмен на быстрое отупение, мизантропию и тяжёлый похмельный синдром. От того и страдаем.
Между тем загадочность современной русской души, т.е. способность принимать чужие идеи и переживания как лично выстраданные, определяется простым соотношением четырёх долей к шести, образующих при соединении абсолют, утоляющий печали и умножающий радости. Или наоборот.
Источник: | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
18.02.21 | 3074
Вино уберегло Россию от ислама,
так что имеет смысл пить профилактически,
чтобы уберечься от всех других духовных эпидемий».
Владимир Микушевич. «Проблески».
Правота Тертуллиана
Гуляющая по интернету фенечка [здесь незамысловатое плетение ручной работы – прим.публикатора] про разоблачение эстонскими учёными загадочности русской души не выдерживает никакой критики, потому что чужая душа — всегда потёмки, а в потёмках возможно все: и тайны, и загадки, и даже пустота.
Тайна души. Как-то так считается, что рассуждения Николая Бердяева о загадочности (тайне) русской души восходят к сочинению Фридриха Ницше «По ту сторону добра и зла». Ницше упоминает об иностранцах, которых «изумляют и привлекают те загадки, которые задаёт им противоречивая в своей основе природа германской души». У Ницше и Бердяева были достойные предшественники. О том, что душа по природе христианка — anima naturraliter Christiana — заметил ещё Квинт Септимий Тертуллиан:
«Хотя душа заключена в тело, как в темницу, хотя она помрачена извращёнными учениями, хотя она лишена бодрости благодаря страстям и похотям, хотя она рабски служит ложным богам; однако, когда приходит в себя, освободившись как будто от опьянения или сна, или какой-либо болезни, и делается снова здоровою, то произносит имя, Бог <…> Душа свидетельствует о Нем, как Судии, когда говорит: Бог видит, вручаю Богу, Бог воздаст мне. О свидетельство души, по природе христианки!» (Апология. 17.)
Потёмки человеческой души Тертуллиан не случайно сравнивает с опьянением и рабским служением ложным богам — вот где, по слову поэта, и бездна тайны, и тайна бездны! (Игорь-Северянин. «Хабанера II».) Ницше же лишь слегка усовершенствовал Тертуллиана, приписав душе новое свойство — загадочность национальную.
Как ни крути, а основоположником учения о загадочной русской душе вынужденно (временно) следует признать сумрачного германского гения. Дело его живёт и местами даже процветает, свидетельством чему могут служить непрекращающиеся в странах Балтии — Эстонии, Латвии и Литве поиски загадочной балторусской души.
Балторусская судьба.
«Оратор римский говорил средь бурь гражданских и тревоги: "Я поздно встал — и на дороге застигнут ночью Рима был!"» Эти слова вложены Тютчевым в уста Марка Туллия Цицерона, но в каком-то смысле это сказано и от нашего, русского имени тоже. Нас тоже застигла ночь, и мы тоже в дороге, точнее в бегах. Мы как будто пытались убежать от судьбы, но теперь вынуждены догонять её, и чем энергичнее мы движемся, тем более она отдаляется.
«Так!.. Но, прощаясь с римской славой, с Капитолийской высоты во всем величье видел ты закат звезды её кровавый!..» — и это тоже про нас, наша звезда тоже была кровавой, в смысле красной. И закатилась она так стремительно, что мы опомнились не сразу и до сих пор ещё не все. Теперь вот прощаемся со славой, наблюдая неприличные мемориальные жесты — модные в Эстонии памятники легионерам Waffen SS.
Кому-то может показаться, что события – личные и мировые, выпавшие на русскую долю в новоявленных странах Балтии, можно назвать роковыми только с натяжкой, однако это не так. Крушение в начале прошлого века империи (СССР), когда-то похоронившей Третий Рим (известно, четвёртому не бывать) и её последующий распад — это события, да ещё какие роковые! Отечество, внезапно отъехавшее из стран Балтии, оставило нас в положении солдатского сидора, забытого при отступлении в каптёрке.
И всё же нам выпало вкусить от блаженства — мы «посетили этот мир в его минуты роковые». В каком-то смысле мы тоже собеседники, правда, призванные не на пир богов, а на пир победителей. Наше потерянное всё — это и Бог, и Отечество, и Судьба (конечно, с большой буквы — судил Бог!), которую мы пытаемся догнать.
Чечевичная похлёбка. Первый символический акт отцеубийства (если хотите, назовите это сделкой) мы совершили, когда в угоду новой эстонской власти молча согласились на упразднение в личных документах отчества, т.е. имени отца. Мы: отказались от того, что посчитали малоценным или вовсе не имеющим цены, и после уже не могли остановиться, отчаянно пуская остатки отцовского наследства по ветру.
Не так ли поступил с голодухи ветхозаветный Исав, когда за миску чечевичной похлёбки продал Иакову первородство: «Вот, я умираю; что мне в этом первородстве?» (Бытие 25:32.) Однако в момент, когда рушилось привычное бытие, ведь не все же мы были при смерти?
Bravo, господа! Вынудив нас сделать этот первый незаметный для глаза безнравственный шаг — отказ от имени отца, вы прикупили к пяти тузам в краплёной колоде ещё и джокера.
Свято место пусто не бывает. Эстонцы никак не могут выйти из затянувшейся на целое столетие войны потомков с предками, бунта сыновей против тирании отца. Именно это обстоятельство объясняет запредельную демонизацию эстонцами фигуры Иосифа Сталина — символического отца советских народов. Идёт священная война правнуков папаши Калева с сыновьями тирана — сталинитами, война общества граждан Эстонии против гражданского общества.
Покушение на Отца — и на Творца тоже! — имеет своим прямым следствием покушение на то место, которое он занимает в социальной иерархии. Именно из этой проблемы — отрицания святости места — проистекает дефицит эстонской экзистентности. Очевидная истина — отечество есть причина сынов — перестала быть для них очевидной, судьба превратилась в олицетворение экзистенциальных фобий. Отрицая Отца и место им занимаемое, носители eestlus (эстонства ) тем самым отрицают и душу, и судьбу, и то место в своей культурной традиции, где издревле совершался акт инициации — последовательного превращения отрока в юношу, юноши в мужчину, мужчины в гражданина, гражданина в патриота, сына в отца. Вместе с простыми эстонцами под раздачу попало и все неэстонское население страны.
Однако святое место пусто не бывает, но не в смысле возможности замещения одной святости на другую, когда оное место на время пустеет, а в том смысле, что изначально присутствующая в этом месте святость неизбывна. И неизбывность эта не зависит от поругания сыновьями или забвения внуками. Найти обратную дорогу к святому месту может только навигатор с тончайшими настройками — душа.
Обретение Отца, Отечества, Судьбы невозможно без радикального освобождения от неусвоенной желудком чечевичной похлёбки, невозможно без покаяния и очищения (катарсиса) — без той работы, для совершения которой предназначена душа. Способность к катарсису — вот основная тайна и одновременно предназначение души, во всяком случае, русской души. Апофатическая тварь отрицает (отсекает!) все то, что не есть Отец, ради Его прощения, ради возможности обрести единение с Ним.
Плата за отказ от судьбы.
Для русской общины в Эстонии, освобождение от судьбы, грубо определяемой национальностью, к тому же отягощено условностью национального меньшинства. Именно эта условность в борьбе за признание гражданских прав низводит национальность до уровня сексуальной ориентации, вынуждая русское меньшинство конкурировать в сфере культурной автономии с меньшинствами сексуальными. Русский человек в Эстонии, не поддавшийся искушению на время государственных реформ превратиться в зауряд-эстонца, остаётся носителем того, что лежит в основе фарта и непрухи — носителем истинно русской судьбы.
Политизация понятия судьбы привела к его невиданной девальвации в массовом сознании. В реальном эстонском хронотопе стремление освободиться от общей с инородцами — русскими! — судьбы парадоксальным образом уживается в общественном сознании с беспрекословным подчинением судьбе личной. При таком взаимоисключающем подходе судьба постепенно перестаёт быть тем, чем она является — божественным предопределением – и становится своей противоположностью, т.е. несудьбой. [Современные выкрутасы LGBT сообщества – это и есть попытка отказаться от судьбы, от того, что человеку судил Бог. Прим.публикатора.]
Новое понятие обозначает нечто противоположное судьбе как божественному предопределению — отсутствие, каких бы то ни было предопределений вообще. Несудьба рассматривается в качестве высшего проявления свободы. Если понятие судьбы (рока) для человека исторически всегда было связано с проявлением божественной воли, то несудьба это изобретение современное и поистине дьявольское. Предсказывают, что человек судьбы обречён на вымирание, в то время как человеку несудьбы принадлежит будущее.
Вслед за девальвацией понятия и само слово судьба — fortuna (судьба, счастье, везение) постигло дробление (специализация) и гиперинфляция. Мы больше не воспринимаем истинного значения таких, например, понятий, как «колесо фортуны» (переменчивое счастье), «солдат фортуны» (носитель и вершитель чужой судьбы), и т.д. В жаргонизмах русского языка — «пёр», «непруха», «маза», «фарт», равно счастливый и несчастливый — сохранилось гораздо больше смысла от первоначального понятия. Жаргон крепко связал этот изначальный смысл именно с русской судьбой.
Судьба и адаптационный синдром.
Русская община в Эстонии со временем приобрела опыт самых разнообразных и порой поразительных способов выживания в мульти культурном и одновременно в мононациональном государстве. Чего только стоят навыки комфортного (бытового!) обустройства внутри оскорбительных политических ярлыков — оккупанты, колонисты, новопоселенцы, инородцы, и так далее. Уместно в этой связи напомнить о теории общего адаптационного синдрома Ганса Селье.
Того, кто сопротивляется своей судьбе, сначала ждёт астения — чувство тревоги, перепады настроения, ощущение дискомфорта, потом наступает фаза активного сопротивления, например, устройства политических движений, национальных партий, практика терроризма на религиозной или национальной почве. Если судьба оказывается сильнее, то в финале полный набор психосоматических заболеваний, причиной которых является психологический дискомфорт — увеличение надпочечников, язвы желудочно-кишечного тракта, фурункулёз, шизофрения, паранойя, и так далее. Наконец, полное истощение сил и неминуемый коллапс.
Тот, кто уходит от борьбы, кто не оспаривает предопределений судьбы, живёт долго и счастливо, наблюдая на закате дней, как река время от времени проносит мимо трупы исторических врагов. В этом смысле распад Советского Союза как будто ничему не научил ни эстонский народ в целом, ни его элиту. Эстонская «элита», с таким азартом изживает «совок» в себе и вокруг себя, что успела нажить коллективную паранойю и не одну общенациональную язву желудка, а также расчесать до крови множество социальных фурункулов. «Элита» забыла о том, что именно коллаборационизм — в данном случае покорность судьбе — позволил ей, спустя почти восемь столетий, увидеть трупы злейших врагов и даже сплясать на их костях польку-бабочку в стиле «национальный модерн».
Александр Блок на смертном одре.
Последний из тех, кому действительно было внятно всё.
Нам внятно всё. Бессмысленно искать отражения загадочной русской души у Достоевского, Толстого или Солженицына. Для тех, у кого нет ключа, эта грамота будет мудрёнее египетских гиероглифов. А все потому, что русская душа и русская судьба мистическим образом составляют единое и неделимое целое. Ключ пониманию этой связки легко отыщется в стихотворении Александра Блока «Скифы»:
Нам внятно всё — и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений…
Если острый галльский ум — это культура вина, то сумрачный германский гений — это культура пива. В галльском случае — лёгкое бодрящее опьянение, стимулирующее фантазию и побуждающее к творчеству. В случае с германским гением — тяжёлое (мизантропическое!) опьянение, сопровождающееся болезненным диурезом, мрачными философскими прозрениями и утренним (рациональным!) похмельным раскаянием. Ключ к пониманию галльских фантазий, германского гения и много чего ещё — в утверждении Блока о том, что нам, русским, внятно всё. Однако есть обязательные технические условия.
Назад к дистилляту!
Именно потому, что нам, русским внятно всё, то диапазон загадок национальной души простирается от истовой русской религиозности, столь изумляющей несведущих в водке иностранцев, до столь же истового бунта и большевистского жидовствования. В самом термине нет ничего оскорбительного, технически он обозначает уподобление ортодоксальным иудеям, отрицающим Христа — Сына Божия, совершенного Бога и совершенного Человека.
Загадочность русской души в её современном издании — это порождение культуры водки, произведённой из ректификата. Сначала короткое лёгкое опьянение, как будто делающее внятным острый галльский ум, потом быстрый переход к бессмысленному, на первый взгляд, и беспощадному — на второй, типично русскому буйству (бунту). В финале — тяжёлое, на германский манер опьянение и похмельное раскаяние.
Возвращение к дистилляту могло бы послужить возрождению русского человека. Однако не следует воспринимать философскую коллизию буквально. В известном смысле ректификат (сок) — это эвфемизм сверхчистого духа, дух же превозносят тогда, когда стесняются говорить о душе (дистилляте). Испустить дух, значит вернуть душе её первородство. У гениального Салтыкова-Щедрина в «Письмах к тётеньке» находим:
«"Сок" — это то самое вещество, которое, будучи своевременно выпущено из человека, в одну минуту уничтожает в нем всякие "бреды" и возвращает его к пониманию действительности».
Утоли моя печали.
Прибалтийское издание русской души на манер автохтонного населения охотно мешает водку из ректификата с пивом — нам тоже внятно всё! — тем самым лишая себя возможности внимать острому галльскому уму и проявлять, кажущееся бессмысленным, но такое родное русское буйство, в обмен на быстрое отупение, мизантропию и тяжёлый похмельный синдром. От того и страдаем.
Между тем загадочность современной русской души, т.е. способность принимать чужие идеи и переживания как лично выстраданные, определяется простым соотношением четырёх долей к шести, образующих при соединении абсолют, утоляющий печали и умножающий радости. Или наоборот.
Последние новости
СМИ ФРГ: Трамп явно встал на сторону Путина
03.07.25 24
Дания будет оказывать давление на Венгрию, чтобы та сняла вето на старт переговорного процесса Украиины с ЕС
03.07.25 12
США прекратили поставки части вооружений Киеву
03.07.25 17
Президент Чехии один из самых преданных союзников Украины. «После выборов я не гарантирую военных поставок».
03.07.25 18
Фирма Metaprint, известная по скандалу с мужем Каи Каллас, заработала 10 млн чистой прибыли
03.07.25 18
